— Это для больных растений. Для зараженных ростков.

— И что с ними делается?

— В основном они погибают, — сказал он.

— Но вы держите их здесь.

— Потому что они могут выжить.

Мэри-Кейт повернулась и пристальна посмотрела на Сент-Джона, с тем же выражением, с которым он смотрел на свои образцы, — с интересом и надеждой.

— Чем вы еще здесь занимаетесь, Арчер?

— Выращиваю кое-что, — ответил он, и в голосе его прозвучал сарказм. — Растения, которые, как считают, не могут расти в Англии.

Он с трудом стащил перчатки и открыл еще одну дверь. Они оказались во влажном и светлом помещении. К высокому потолку крепились факелы, пятна копоти говорили о частом их использовании. Постоянная влажность поддерживалась системой орошения, как в соседней комнате.

Граф подвел Мэри-Кейт к незнакомому ей дереву с простыми листьями и маленькими белыми цветами, собранными в выпуклые грозди.

— Это Pimentа, dioica — пояснил он, нежно касаясь листьев пальцами. — Когда ягоды созревают, их сушат и используют как пряность.

Он открыл стеклянную банку, которую достал с верхней полки, и окунул в нее палец. Поднес его к самому рту девушки, наблюдая при этом за выражением ее лица. Попробуй это, говорили слова. Попробуй меня, говорило движение.

— Это растение называется гвоздичный перец, — произнес он, осторожно встряхнув пальцем над ее нижней губой. Частички пряности прилипли к губе.

Мэри-Кейт осторожно коснулась языком протянутого пальца, ощущая вкус корицы, гвоздики и чего-то еще. Сент-Джон осторожно провел пальцем вокруг ее рта, как бы распространяя вкус. Кожа стала влажной и слегка онемела.

— Я экспериментирую с лавром, как вы могли почувствовать.

Он открыл еще одну склянку, и оттуда пахнуло корицей.

Мэри-Кейт отступила, радуясь, что он не стал предлагать ей попробовать. Ее сердце билось так сильно, что удивительно, как он не высказался по этому поводу.

Еще в одной банке оказалась тягучая жидкость, похожая на масло. Арчер повел ею перед носом Мэри-Кейт, и она чуть не задохнулась.

— Сильный запах, верно? Камфарное масло. Мне говорили, что врачи советуют своим пациентам вдыхать его.

— Для чего? — Глаза у нее все еще слезились. Он усмехнулся, совсем как мальчишка:

— Возможно, в нем заключена волшебная сила.

— Уж лучше я буду нюхать корицу.

— Или гвоздику?

Она уклонилась от ответа, выйдя из комнаты под предлогом, что хочет полюбоваться хрупкими орхидеями.

— Ацидантера, — тихо проговорил Сент-Джон. — Ее привезли из Африки. Считайте это еще одним моим чудачеством, но я хочу заставить цвести тропическое растение. Признаюсь, во многом я делаю это из тщеславия — я могу выиграть. Но с такой же степенью вероятности могу и проиграть.

— У вас такие разнообразные интересы, весьма необычные для землевладельца.

— Землевладелец, кораблестроитель, серебряных дел мастер, негоциант. Вы наверняка знаете о размере моего богатства и его источниках. Сент-Джоны занимаются предпринимательством с тринадцатого века, Мэри-Кейт. Почти пять веков торговли пряностями создали состояние, которое не в силах промотать даже самый расточительный из Сент-Джонов. Кстати сказать, я обеспечиваю их всех.

Она ничего не ответила, а он перешел к другому причудливому растению, сорвал с нижней ветки небольшой овальный плод.