Приятная песенка, про сеньориту, которая наложила на себя руки из-за любви. У него никогда не было времени даже на шашни с девицами, не то что на любовь, но он был бы не прочь попробовать.

— Вы скажете, что видели меня? — спросила она.

Он сосредоточенно отчищал противный букетик роз, весь в мелких бутонах, за которые грязь цепляется, как старая дева за свою невинность.

— Скажете?

— Я еще не рехнулся, чтобы отвечать ветру. Если только он не свистит о надвигающемся шторме. А сейчас нет, дует легкий бриз — надоедливая штука, шепчет над ухом, так и хочется отогнать, как муху.

— Спасибо вам.

— Вот, а сейчас задул посильнее. Интересно, погода переменится к худшему?

— Вы здесь недавно? — спросила она у него за спиной.

— Угу, неделю, не больше. — Он не повернулся.

— А что вы напеваете? Мой дядя Майкл часто пел эту же песню.

— А слова вы знали?

— Нет, просто запомнила мелодию.

— Что ж, хорошая песня. Немного грустная, по-моему, слишком грустная, чтобы петь ее девушке. А ваш дядя — моряк?

— Моряк.

— Ну так попросите его спеть Вам про русалку, которая потеряла свое сердце из-за морского царя. У нее конец получше. Или еще вот эту, про парня, который мастерил паруса и хотел научиться летать, как птица. Тоже хорошая мелодия.

Она не ответила сразу, он только услышал, как скрипнули ее козловые башмаки.

— Значит, вы моряк?

Нежный голосок, как будто дождь прошуршал по весенней мягкой травке. Он улыбнулся, вспомнив, что пять лет только чудом удерживался от слез, когда в море вдруг вспоминал о зеленых лугах.

— Был. И пусть Господь простит тех людей, которые наплели мне про море и славу военно-морских сил его величества.

Смесь, которой он пользуется, немного разъедает пальцы, но это намного лучше, чем каждый день драить палубу.

— Это так ужасно?

В ее голосе прозвучала нерешительность, и он подумал о дяде, про которого она упомянула. Его улыбка потеплела.

— Не всегда. Есть люди, для которых море — это жизнь, и им плохо в другом месте. В море бывает по-всякому, как и везде.

— Если бы вы захотели найти человека, который выбрал море, что бы вы сделали?

Он повернулся к девушке. Вопрос прозвучал так серьезно, что он перестал притворяться, что целиком поглощен чисткой серебра.

— Дядю, что ли?

Она кивнула. Не в его вкусе. Слишком высокая, и волосы рыжие, да еще ирландка, из простых, как и он. Питеру почудилось в этих глазах что-то от маленького лесного зверька, какой редко покажется днем, может, лисенок или зайчишка, только что народившийся и еще розовый. По глазам видно, для нее это важный вопрос, и взгляд наивный, беспомощный.

Потом он скажет себе, что именно этот взгляд заставил его ответить ей честно и вроде как предостеречь. Чтоб держала ухо востро, а не то найдет не только дядю, но и чего другое.

— Ну, я бы… — начал он и отвернулся от полного надежды взгляда к своему серебру, — я бы начал с адмиралтейства. Но не очень на него рассчитывал бы. Военно-морские силы его величества иногда притягивают людей, которые ни о чем другом, кроме кружки эля, не думают и не любят моря. Про них наверняка нет никаких записей.

Помолчав, она заговорила. Питер был рад, что в ее голосе прозвучало только любопытство:

— С вами так и случилось?

Он усмехнулся своему отражению в серебряном подносе:

— Нет, девочка, я был предан морю душой и телом. Просто тогда я был молодым дураком. Море состарило меня, быстро состарило.

Несмотря на свои размеры, Сандерхерст находился не на необитаемом острове.