– А он как-то это объясняет? – прервала капитана я.

– Объясняет. Говорит, что просто шел на работу, увидел труп, решил посмотреть, кто это, и якобы машинально схватился за нож. Вроде эта самая соседка его и испугала своим появлением. Кстати, соседка заявляет, что отношения у Короткова с убитой были плохие.

– Но ведь не будет же он хвататься за нож на этом основании! – воскликнула я.

– Не скажите, не скажите, – не смутился капитан. – Я общался с ним два часа и могу сказать, что гражданин он нервный, вспыльчивый, неуравновешенный. Как минимум пять раз он бросался на меня с выпученными глазами.

– Это он может, – со вздохом подтвердил Веселовский. – Однако я его знаю давно – не способен он на убийство.

– Ваши слова, к сожалению, к делу не пришьешь, – отрезал капитан. – Разбираться будем, искать других подозреваемых, но пока отпустить я его не могу.

– Можно мне хотя бы поговорить с ним? – спросила я.

– Это не ко мне, это к начальству, – вздохнул капитан. – А сейчас прошу меня извинить. У меня тут еще одно дело.

– Так к кому мне обратиться? – уточнила я.

– Можете к подполковнику Мельникову, можете к нашему начальнику, если он, конечно, на месте.

– Понятно, спасибо, – поднялась я с места.

К Мельникову – это здорово. С Мельниковым мы друзья настолько давние, что даже уже и не помним, как и где познакомились. Сколько совместных дел выпало на нашу долю – всех и не упомнишь! Правда, с недавних пор Мельников заделался подполковником – все-таки далеко пойдут друзья моей юности! – и несколько возгордился, но я-то всегда могу поставить его на место и поучить не задирать нос. Поэтому я решительно набрала номер своего старинного приятеля.

– Я только позавчера вернулся, – объяснил Андрей. – Ездил с комиссией в Ярославль. Начальника там скинут скоро, по нашей наводке.

– Это все хорошо, но у меня тут одна просьба. Мой клиент, его зовут Коротков Виталий Владимирович, попал в нехорошую историю: его подозревают в убийстве. Держат его во Фрунзенском. Я бы хотела с ним встретиться и поговорить.

– Понятно. И что же?

– Как что? Ты же можешь устроить мне встречу. Тем более что ты теперь подполковник.

– Могу, – кратко ответил Мельников. – Перезвони через пятнадцать минут.

Через полчаса формальности были улажены, и мы с Веселовским разговаривали с сидящим через решетку Коротковым. Несмотря на сложившийся стереотип, что повар должен быть как минимум упитанным, перед нами сидел довольно щуплый мужчина лет тридцати восьми – сорока, с мелкими чертами лица и какими-то острыми темно-карими глазами. Он и впрямь оказался нервным человеком: вертелся на стуле, поминутно порывался вскочить, вскидывал руки, и речь его отличалась яркой эмоциональностью.

– Главное, я не могу понять, чего ко мне-то прицепились! – возмущенно повторял он.

– Как раз это-то понятно, – возражала я.

– Ты лучше скажи, зачем ты за нож схватился? – вторил мне Веселовский.

– Да я не собирался за него хвататься! – Коротков аж развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Ладно, давайте к делу.

Я поняла, что подобные вопросы ему уже задавали в течение нескольких предыдущих часов, и лучше было бы выяснить картину происшедшего.

– В общем, так, – тяжело вздохнул Коротков и начал свой рассказ.

* * *

Виталий Владимирович Коротков сидел на кухне и поедал котлеты с грибами, которые он очень любил, приготовленные его женой.