Выхожу на берег и сразу же надеваю шорты, чтобы не смущать Соню. Она уже тоже одета. Сидит обнимая колени.

– Замерзла?

– Немного.

Я сажусь рядом и накидываю на нас второе покрывало. Обнимаю Соню, но теперь она немного напряжена. Видимо, боится, что я продолжу начатое.

– Задам очень личный вопрос. Не хочешь – не отвечай. Ты девственница?

– Это имеет значение?

– Не особо. Просто стало интересно. Можешь не отвечать, я же сказал.

– Ответ – да, – произносит Соня и немного сжимается, как будто пытается спрятать голову в плечи.

– Ясно, – отвечаю я.

Ясно то, что тебе, Макар Ильич, ни хрена больше тут не светит. Как мы все знаем, девушка, как правило, влюбляется в своего первого, а мне эти приключения совершенно ни к чему. Да и девочку не хочется портить, потому что дать ей то, чего ждут хорошие девочки – а Соня именно такая – я не могу. Не так выразился. Не хочу никому ничего подобного давать, мне и так хорошо. Завожу разговор на нейтральную студенческую тему, вовлекая в него Соню. Надо просто пережить эту ночь, а завтра свалить домой. Высадить хорошую девочку у общежития, а в понедельник снова заставить называть меня на «вы» и по имени –отчеству.

Глава 7

– Ну вы даете, Гордеев! – раздается над моей головой громкий вскрик Вити. Я приоткрываю сонные глаза и смотрю на нависшего надо мной друга.

Опускаю руку вниз и провожу ею по пустому колену. Еще пару часов назад там покоилась голова Софьи. Поднимаю голову и окидываю взглядом берег озера. Пусто.

– А Соня где?

– Дома, пьет чай с Ирой.

– Что, ушла, бросив меня одного?

– Тебе страшно остаться на озере без своей девушки? – со смехом произносит Витя, присаживаясь на покрывало и вытирая полотенцем мокрые волосы. – Это я отправил ее к Ирине. Пришел искупаться, а тут вы, голубки. Соня лежит, боится пошевельнуться, придавленная твоей лапой к покрывалу, глаза открыты, но почти не дышит.

– В смысле «не дышит»? – спрашиваю, присаживаясь рядом.

– В смысле боится пошевельнуться, чтобы тебя разбудить.

Я провожу ладонью по лицу. Наконец меня накрывает тяжелое чувство разочарования в самом себе. Не надо было затевать все это с Соней. По крайней мере, целовать точно не стоило. Но она же как наркотик: только попробуешь грамм, и хочется больше и больше. Теперь мне стоит свернуть эту деятельность, пока не стало поздно. Вопрос в том, как сделать это деликатно так, чтобы ее не обидеть. Черт, и угораздило же вляпаться во все это с молодой девочкой. О чем ты думал, Гордеев?

– А ты чего здесь?

– Кинулся спасать утопленников.

– Каких? – со смехом спрашиваю я.

– Ну или подсмотреть за вашим сексом.

Витя играет бровями и встает, отряхивая второе покрывало от песка.

– Извращенец, – выдаю я, а он пожимает плечами.

– Люби таким, какой есть.

Мы возвращаемся к дому, снова обсуждая рабочие вопросы, пока не добрались до Ирины. Она ненавидит разговаривать о работе в выходные, и я ее прекрасно понимаю. Но иногда это единственная возможность выяснить все вопросы, не боясь называть вещи своими именами. Ира с Соней сидят за столом на террасе у бассейна и громко над чем–то смеются. Как только Силантьева замечает меня, тут же ее щеки покрываются румянцем, и она перестает смеяться.