— Сколько эти парни намереваются платить? — спросил Коннорс.

— Два с половиной цента за слово.

— Меня устраивает! — закричал Эд в трубку. — Пришлю рукопись по почте, как только смогу это сделать. Но сначала мне нужны деньги!

Шад немного поколебался, потом согласился выдать Коннорсу пятьдесят долларов сейчас, а полностью аванс, за вычетом его комиссионных, выплатить только при получении рукописи.

— Но только напиши хорошую вещь, Эд! Если эти парни от нее откажутся, я пропал.

— Сделаю все в лучшем виде, — заверил его Коннорс. — Теперь запиши мой адрес. Пришли деньги на имя сеньора Гомеса, комната двести шестнадцать, отель «Навидад», Гвадалахара. Записал?

— Да, но что ты делаешь в Гвадалахаре? — донесся слабый голос из Нью-Йорка.

— Слишком длинная история, чтобы рассказывать ее по телефону, — ответил Коннорс и положил трубку.

У Эда еще осталось достаточно денег, чтобы купить бутылку «текилы». Он в ней очень нуждался. Звонить пришлось из лучшего отеля города, полного туристов. Во время разговора Шад несколько раз называл его по имени, и Эд почти уверился, что увидит у телефонной кабины поджидавших его фликов. Его спина и шея были мокрыми от пота. Он заплатил за разговор и прошел через холл неверными шагами пьяного человека.

Выйдя на пышущую жаром улицу, Коннорс купил литр «текилы» и сделал добрый глоток. Спиртное заставило исчезнуть холодный комок в желудке, но хорошее настроение, вызванное алкоголем, быстро испарилось, когда Эд заглянул в первый же магазин в надежде взять там напрокат пишущую машинку. У них было три машинки с английским шрифтом — одна — «Руайль», одна — «Ундервуд» и одна — «Олимпия». Все в очень плохом состоянии. Но владелец потребовал солидного залога или поручительства трех коммерсантов города. В следующих трех лавчонках повторилось то же самое.

Наконец, Эд нашел одного старого торговца, который согласился продать ему старую «Корону» за семьдесят пять песо и подождать, пока покупатель не получит деньги. Потом с отчаяния Коннорс истратил последние семь песо на бумагу и несколько карандашей. Теперь, если Шад не вышлет деньги, он пропал.

Когда Эд вернулся в номер, Элеана занималась хозяйством. Она уже выстирала чулки, белье и кофточку, и теперь, когда вещи высохли, не знала, чем их выгладить. Коннорс снова спустился вниз, нашел индианку, сообщил ей, что они останутся здесь, еще по меньшей мере, на три дня, и попросил утюг, который и отнес Элеане. Та поблагодарила его и спросила:

— Когда мы тронемся в путь?

— Не раньше, чем через три или четыре дня, — ответил Коннорс. — А может, и через неделю. — И он рассказал ей о своих покупках, сделанных на последние деньги.

Элеана перестала гладить.

— Тем хуже. Если мы не уедем сегодня вечером, мы никогда не уедем. — Казалось, ей доставляло удовольствие говорить неприятные вещи. — И как скоро ты думаешь написать эти свои… новеллы?

— Это зависит…

— От чего зависит?

— От их длины. Из-за большой стоимости типографской бумаги большинство издателей полицейских романов требуют, чтобы их объем не превышал двенадцати-пятнадцати тысяч слов.