Блондинка считала, а двое сержантов ходили между курсантов и «мотивировали» продолжать упражнение.

— Раз! Руки в локтях согнуть! Спину держим прямо! Не прогибаемся! — рявкала Франческа, как злая собака.

— Два! Отжались от пола! Я сказала: отжались от пола, курсант! — подошла она к упавшему толстячку.

— Я… больше… не могу…

— Фамилия?!

— Хонда…

— Слабак! Как ты собрался защищать город, курсант Хонда?! Живо поднялся! — повысила голос Франческа. — Осталось всего шесть отжиманий!

— Простите… не могу… — жалобно ответил паренёк.

И его можно было понять. Все уже были в ахере. Форма давно промокла от пота. По щекам и шее стекали горячие ручьи. По всему актовому залу разносилось тяжёлое дыхание первокурсников. Кто-то приглушённо стонал. У меня самого тряслись руки и спина. Всё тело ходуном.

— Полицейские четвёртого района не имеют право говорить «не могу»! — кричала Франческа. Она поднялась, прошлась мимо курсантов и вышла перед строем. — Внимание, курсанты! Встать!

Все поднялись.

— Положение упор лёжа! Принять!

И снова весь курс опёрся ладонями в пыльный пол актового зала.

— Курсант Хонда!

— Я… — сглотнул толстячок, что до сих пор не мог подняться.

— Ко мне!

— Есть…

С трудом поднявшись, толстяк, похожий на корейца, доковылял до Франчески.

— Госпожа сержант, курсант Хонда по вашему приказу прибыл, — козырнул он инструкторше.

— Курсант Хонда, продолжай занятие физической подготовки. Начинай счёт, — хмыкнула Франческа.

— Я…? — раскрыл он рот, не понимая.

— Ты-ты, курсант, — кивнула та, заложив руки за спину. — Если не продолжишь счёт, отправишься в тринадцатый район.

Хонда сглотнул. Напряжение, что он сейчас испытывал было невероятно тяжёлым. Будто на его плечи набросили пару-тройку бронежилетов. Качать однокурсников — неприятное дело. А Франческа ещё подлила масла в огонь.

— Внимание, курсанты! Оставалось шесть отжиманий, но благодаря вашему товарищу Хонде вы станете сильнее, чем предполагалось! Теперь отжиманий стало шестнадцать! Поехали! Раз!

Все согнули руки в локтях и зависли в одном положении, явно ненавидя толстяка.

— Будете стоять в позиции неопределённости, именуемой «полтора», пока ваш товарищ Хонда не начнёт счёт! — ухмыльнулась блондинка.

— Грёбанная садистка… — тихо выдавил монах.

Беата неподалёку выглядела ещё довольно бодро. Марианна хватала воздух, каштановые волосы растрепались и намокли от пота. Даже жалко её стало. У Йонаса, кажись из-за давления, капнула из носа кровь, да и, вообще, он был похож на замученную мумию. Сам же я едва держался, чтобы не разлечься на полу. Тяжко. Рядом кто-то рухнул на живот, но пинок от инструктора живо поднял того в стойку.

— Жирдяй… — прохрипел негритос, бросив взгляд на корейца.

Его возмущение подхватил другой:

— Начинай счёт, падла! — прохрипел тот от перенапряжения.

— Считай уже, толстяк!

— Ну, же!

И Хонда, сглотнув, больше не выдержал всеобщего возмущения.

— Д-два…

Послышались выдохи. Курсанты отжались от пола. Находиться на выгнутых руках было куда приятней.

— Продолжай, — хмыкнула Франческа, добившись своего.

— Р-раз…

— Два…

— Раз…

— Два…

Чувствую по тихим переговорам, ночь у Хонды выйдет тяжёлой…

* * *

После мотивационной программы по поиску кубка Альбатроса, а также физического укрепления нашего подразделения, наступил перекур.