– Вы, там, внутри! – крикнул тот, нацелив пистолеты на дверь. – Выходите, и без глупостей!

Сину захотелось нажать на курок. Он легко всадил бы пулю прямехонько в правый глаз наглеца, но подавил порыв: это вполне могло стоить жизни кучеру или груму, не хотелось жертвовать верными людьми. Пришлось с сожалением отбросить пистолет к шпаге. Син спрыгнул с подножки, помог выбраться ревматику Джерому. Потом достал инкрустированную табакерку, изящным жестом откинул кружевную манжету и взял щепотку нюхательного табаку. Только захлопнув крышку, он наконец соизволил поднять взгляд на разбойника.

– Чем могу быть полезен вам, сэр?

Заметно удивленный, тот не замедлил с ответом:

– Для начала поделитесь со мной.

Син сделал усилие, чтобы не выдать ответного удивления: голос разбойника совершенно переменился, став молодым, высоким и хорошо поставленным – голосом человека образованного, возможно, даже знатного. Да ведь это совсем мальчишка! Сину сразу расхотелось видеть его в петле, наоборот, стало любопытно, что все это значит.

– Охотно, – сказал он, делая шаг вперед. – Надеюсь, вы найдете эту смесь терпимой.

Хотя он и не думал запорошить разбойнику глаза, тот явно был неглуп, потому что подал лошадь назад.

– Не приближайтесь! Верю на слово, что смесь терпима, и потому приму всю табакерку… а заодно и другие ценности.

– Извольте.

Син не без усилия отобрал у камердинера шкатулку с булавками, цепочками и тому подобной ерундой, добавил к этому табакерку и все деньги, что нашлись в карманах. С оттенком сожаления он снял перстень с сапфиром и вынул из платка булавку – они были дороги как память.

– Полагаю, добрый человек, вам все это нужнее, чем мне. Что дальше? Положить шкатулку на дорогу, чтобы вы могли забрать ее, когда мы отбудем?

Последовала тишина, полная нового удивления.

– Ну нет! – наконец сказал разбойник. – Вам придется лечь на дорогу рядом со слугами!

Син, приподняв бровь, сдул с рукава воображаемую пушинку.

– Как ни любезна ваша просьба, боюсь, я не могу ее исполнить. Не выношу пыли! – Он поднял на собеседника невозмутимый взгляд. – Теперь вы, конечно, меня пристрелите?

Разбойник взвел курок, однако выстрела не последовало.

– Шкатулку положите на сиденье кареты, – произнес недовольный голос из под платка после долгой паузы. – И взбирайтесь ка на козлы, мистер Фу Ты Ну Ты! Поработаете разок кучером – это собьет с вас спесь.

– Сомневаюсь. И потом, краденую карету с гербом трудно пристроить.

– Да замолчите вы! Иначе придется заткнуть вам рот!

Разбойник быстро терял терпение, что, собственно, и требовалось.

– Шевелитесь! И пусть ваши люди не торопятся звать на помощь. Помните, вам – первая пуля!

– Отправляйтесь в Шефтсбери и ждите в «Короне», – велел Син остальным. – Если через пару дней от меня все еще не будет вестей, пишите в Эбби. Брат о вас позаботится. Хоскинз, – обратился он к кучеру, – если Джерому дорога будет не по силам, идите вперед и пошлите за ним наемный экипаж. – Он повернулся к разбойнику. – Можно одеться? Или мне предстоит невыносимо страдать от холода?

– Одевайтесь, – буркнул тот после короткого размышления, – но помните, я целюсь вам в голову.

Син надел плотную дорожную накидку с капюшоном, натянул лайковые перчатки, отметив, что вожжи изотрут тонкую кожу в первые же минуты. Поразмыслив, отказался от мысли прихватить пистолет – он не возражал поучаствовать в этом фарсе еще какое то время. Защитившись от студеного ноябрьского воздуха, Син взобрался на козлы, взяв в руки четыре пары вожжей.

– Добрый человек, я готов.

– Тогда – вперед! – Разбойник сердито сверкнул на него глазами.