– Опя-ать одному! – расхныкался Тео.

Бизнес-вумен его не то чтобы не любили – просто не замечали. На уходящей в головокружительную высоту карьерной лестнице финансиста Тео давно и надолго приклеился к малопрестижной ступеньке в середине первого лестничного марша, а за пределами банка он и вовсе становился незаметным, как человек-невидимка. У Тео была приятная, но абсолютно незапоминающаяся внешность: он стал бы идеальным манекеном в витрине магазина одежды для офиса.

Совсем другое дело – роскошный Макс, Максимилиан Торн с первого взгляда производил неизгладимое впечатление как на женщин, так и на мужчин. Причем дамы замирали от восторга, а джентльмены застывали в боевой стойке: эффектное сочетание мужественной красоты, дерзкого взгляда, хищной улыбки и звериной грации, отличающее Макса, выдавали в нем опаснейшего соперника.

Впрочем, лютый тигр умел при необходимости прикинуться ласковым котиком.

– Ну почему? – тоскливо вопрошал пьяный Тео, пока Макс на широких плечах волок его по пустынному ночному городу в пансион. – Почему тебя все они любят, а меня – нет? Чем я хуже?

– Ничем, – сквозь зубы выдавил из себя Макс.

Ему уже надоела роль грузчика. Он, пожалуй, оставил бы пьяного дружка ночевать в одной из пышных клумб городского сада, но Тео еще должен был завтра отработать свою сегодняшнюю выпивку, а для этого необходимо довести его до кроватки. И еще завести будильник на семь утра, чтобы этот олух вовремя проснулся и успел привести себя в порядок к началу рабочего дня. Максимилиан знал, что в Банке Лугано очень строгая кадровая политика. Явись Тео на службу небритым или в несвежем костюме – уволят в два счета!

– Только не завтра! – пробормотал Макс и поудобнее подхватил оседающее тело Тео.

Завтрашний день в персональном календаре Максимилиана Торна был отмечен красным цветом, и Макс не мог допустить, чтобы кто-то или что-то испортило ему торжество.

Впрочем, поутру, когда это выяснилось, меня заботило совсем другое. Я здорово проспала, и это могло серьезно нарушить мои дальнейшие планы.

– Ты что, в самом деле ничего не помнишь? Совсем ничего?!

Судя по тону, мужчина был оскорблен в лучших чувствах. Я иронично покосилась на него и молча пожала плечами. Шпилька, которую я держала во рту, позволяла мне дипломатично отмолчаться.

– Это была такая ночь… Т-такая! – он был так раздосадован и сердит, что пропускал слова и заикался. – Ведь я же… А ты!

Я ловко вонзила шпильку в узел волос на затылке, улыбнулась и подтвердила:

– А я ничего не помню! Извини. Не надо было мешать абсент с шампанским.

Мой бархатный пижак лежал на полу, как свернувшаяся клубком черная кошка. Я наклонилась, подняла его, встряхнула и решила не надевать. День предстоял жаркий: солнце уже лупило в иллюминатор, превращая его в прожектор.

Я забросила на плечо сумку, пристроила на нее свернутый пиджак, чтобы оставались свободными руки, и небрежно обняла мужчину за плечи. Они вздрагивали – бедняга кипел от возмущения.

– Всего тебе хорошего, счастливо оставаться, пока! – я чмокнула его в щеку и заторопилась.

– И ты уходишь вот так? – он пошел за мной. – После всего, что между нами было?!

– Послушай, дорогой!

Я остановилась и обернулась так резко, что шпилька из моей прически вылетела стрелой и волосы рассыпались по плечам:

– Я не помню подробностей того, что было между нами этой ночью, и именно это позволяет мне думать, что ничего особенного не было! Уж извини, но я ухожу, мне пора.

– И… – он надул губы, как обиженный ребенок.