|
Ничего не понимаю… Ее же там не было!!! — Что с тобой? — сонно мурлыкнула она, когда я вновь залез под одеяло. — Ты же холодный весь! Иди ко мне, я тебя согрею… Мы жадно прижались друг к другу, и, уже засыпая, я никак не мог понять, что за странный запах исходит от ее черных волос… Второй раз это случилось дня через три. У нас не было четкого распорядка, кто когда встает, кто готовит завтрак, кто нежится в постели. На этот раз первым встал я, Наташа спала, свернувшись теплым комочком и натянув одеяло до самого носа. За окном шел снег. Я быстренько влез в штаны, прошлепал на кухню поставить чайник, а вернувшись, присел на краешек кровати, любуясь этой женщиной. Мне очень нравилось смотреть на нее спящую… Такую беззащитную, трогательно ранимую и безумно родную. Вот тут то я опять почувствовал режущий ноздри запах. Оглядевшись, я невольно склонился над безмятежно посапывающей женой, и… запах усилился! Он шел от ее волос… Резкий, душный запах псины! Нет, чего то очень похожего, но иного… более дикого, что ли… Наташа так неожиданно распахнула глаза, что я вздрогнул. — А а а… это ты… — Она сладко потянулась, выпростав из под одеяла смуглые округлые руки. — Опять подглядываешь? Ну как тебе не стыдно, заяц… Сколько раз я тебя просила… — Ты ничего не чувствуешь? — перебил я. — Хм м… нет, а что? — Она недоуменно хлопнула ресницами. — Здесь пахнет… собачьей шерстью или чем то очень похожим. — Да? — И пахнет от тебя, — пояснил я. — Сережка, милый, ну что ты несешь? — мягко улыбнулась Наташа, забрасывая руки мне на шею. Одеяло скользнуло по ее груди, и я вновь почувствовал томительно сладкое головокружение. — Нет, погоди… Я — в душ! Она выскользнула из моих объятий, как волна, и через некоторое время уже звала меня из кухни. Чайник закипел. Наташа доставала из шкафчика банку кофе. Она только что вылезла из ванны, и ее мокрые волосы источали аромат зеленых яблок. Ненадолго я забыл о странном запахе… Наташа сама заговорила со мной в следующую же ночь, когда мы, горячие и усталые, пытались улечься поудобнее, чтобы хоть какую то часть этой ночи посвятить именно сну. — Что нибудь не так? — Любимая, ты у меня просто чудо… Живой огонь! Я никогда не встречал такой женщины. — Не выкручивайся. — Она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза. — Ну вот зачем ты так со мной? Я же все вижу… — Что ты видишь? — Ты опять принюхиваешься к моим волосам. — Вовсе нет. Просто твоя голова лежит у меня на груди, я вдыхаю и выдыхаю, вот и создается иллюзия… — Ты уверен, что тебе надо это знать? — перебила Наташа. Я пожал плечами, мы помолчали. — Ты прав. Конечно же ты во всем прав. Раз уж мы вместе, то ты имеешь право знать обо мне все. Я… я надеялась, что, может быть, ты не заметишь, но… У меня появились определенные проблемы. — Тогда рассказывай. Пока мы едины — мы непобедимы! Ай! Ухо… не кусайся! — Кусалась и буду кусаться! Вредина… Я с ним серьезно разговариваю, а он от меня дурацкими лозунгами кубинской революции отмахивается. Не буду говорить! — Все, все, все… Смилуйся, государыня рыбка! Ты хотела поделиться со мной нашими проблемами. — Нашими? — Естественно, ибо как муж принадлежит своей жене, так и жена принадлежит своему мужу, — важно заключил я. Наташа встала, подошла к окну и отдернула занавеску. На ультрамариновом небе, среди серебряной россыпи звезд, матово отсвечивал розоватый диск луны. — Полнолуние… Я смотрел на залитое холодным блеском тело моей жены, почти не дыша от немого восхищения. |
