|
Некоторые были вооружены только луками. Я видел, как четверо из них один за другим свалились с лошадей наземь; остальные повернули лошадей и поскакали, разбегаясь во все стороны; наш отряд преследовал их по пятам. Их было больше, чем нас, но, по-видимому, неприятель был не очень храбрый. Может быть, наше внезапное, неожиданное нападение с самого начала деморализовало их. Почему-то, едва выехав из лощины и увидев их, я перестал ощущать страх; вместо этого на меня нашло возбуждение — мне хотелось быть впереди. Я выстрелил в нескольких из неприятельских всадников, но, конечно, не знал, падают ли они от моих выстрелов или от выстрелов воинов нашего отряда. Когда неприятель повернул назад и побежал, я наметил себе одного всадника, сидевшего на большой рыже-пегой лошади и погнался за ним. Он скакал прямо к Хэри-Кэп, чтобы укрыться в соснах. Я сразу увидел, что его лошадь лучше моей и что он уйдет, если не остановить его пулей. Я старался попасть в него, стреляя раз за разом, и каждый раз думал: «Вот сейчас обязательно попаду», — и промахивался. Три раза он заряжал свое кремневое ружье и отстреливался. Но целил он, должно быть, не лучше меня, так как я ни разу даже не слышал свиста его пуль и не видел их попадания, Он все скакал и скакал, и расстояние между нами все увеличивалось. Достигнув подножия холма, он погнал лошадь вверх по крутому склону; скоро он добрался до точки, где уклон был так близок к отвесному направлению, что лошадь уже не могла Двигаться дальше. Он соскочил и, бросив лошадь, стал карабкаться вверх, Я тоже спешился, стал на колено и, не торопясь, прицелился. Я выстрелил три раза, раньше чем он достиг сосен. Видно было, как пули врезались в землю, — ни одна из них не ударилась ближе чем в десяти футах от бегущей цели.
Так плохо я, пожалуй, никогда еще не стрелял. Конечно, я был не настолько глуп, чтобы преследовать индейца в густом сосновом лесу, где он имел бы передо мной все преимущества. Лошадь его сбежала с холма и ускакала в прерию. Я поехал за ней и скоро поймал ее. Возвращаясь к тому месту, где мы бросились в атаку из лощины, я видел воинов нашего отряда, подъезжающих со всех сторон, гоня перед собой лошадей. Скоро все собрались вместе. Отряд не потерял ни одного человека, и только один был ранен — юноша по имени Хвостовые Перья. Его правая щека была страшно разодрана стрелой, и он прямо раздулся от гордости. У неприятеля было девять убитых, мы захватили шестьдесят три лошади. Все были в восторге от исхода схватки. Все говорили сразу, рассказывали, что каждый сделал. Мне удалось привлечь к себе внимание Мощной Груди. — Кто они? — спросил я. — Это кри. — Откуда ты знаешь, кто они? — Я понял несколько слов из того, что они кричали, — ответил он. — Но если бы даже они не издали ни единого звука, я узнал бы кри по их гнусным лицам и одежде. Я подъехал к одному из убитых, лежавших на земле неподалеку. Он был оскальпирован, но видно было, что лицом он сильно отличается от черноногих. Кроме того, на его подбородке виднелись три синих вытатуированных знака, а его мокасины и одежда были непохожи на те, что я видел до сих пор. Сменив лошадей, отряд повернул к дому; всю вторую половину дня мы медленно двигались без остановок. Возбуждение мое прошло, и чем больше я думал о схватке, тем больше был доволен, что не убил того индейца кри, которого загнал в сосны. Но другие, в которых я стрелял, те, что упали на моих глазах? Мне удалось убедить самого себя в том, что пули, от которых они упали, не мои. Разве я не выстрелил двадцать раз в человека, которого преследовал, и разве все мои пули не пролетели далеко в стороне от цели? Конечно, не я свалил их. Я захватил отличную лошадь, более сильную и резвую, чем мой конь, и был доволен. Через четыре или пять дней наш отряд приехал домой. Можете себе представить, какое возбуждение вызвало наш прибытие, сколько танцев со скальпами исполнили те, кто когда-нибудь потерял близких, погибших от руки индейцев кри. |
