— Хм-м… Мне доводилось немного слышать про эту прорывную программу. Видела кусок рекламного ролика, сделанного Кеном Гордоном — ну тем самым, которого убили.

Я почувствовала, как напрягся Скотти.

— Расскажи, что ты слышала, — произнес он.

— А это не будет считаться промышленным шпионажем? — я улыбнулась. В кои-то веки обнаружилось то, что знаю я и чего не знает Скотти.

— Можешь доверять мне, Ди Ди, я никому не скажу.

— Ни о каких деталях, способных приподнять завесу, мне не известно, так что не обнадеживайся. Во время показа ролика я слышала лишь то, о чем говорят слухи, — о работе «Хай-Даты» над революционной программой, способной разложить на составляющие любую другую.

— Если им удастся ее доделать, — сказал Скотти, — «Хай-Дата» не только выживет, но и начнет процветать.

Мы опять встали, пропуская очередных возвращающихся на места болельщиков, команды тем временем снова появились на поле.

— Что-то никак не возьму в толк: если «Хай-Дата» отказалась от предложения «Штайнмец АГ» — кстати, что значат эти «АГ», — то почему им надо бороться за выживание?

— «АГ» — это вроде нашего «АО» — немецкая аббревиатура, означающая акционерное общество. А нынешняя сложная ситуация «Хай-Даты» связана с тем, что «Штайнмец» выкупил большую часть ее долгов у различных банков. Теперь немцы требуют уплаты, и «Хай-Дате» необходим резкий приток средств, чтобы отбиться. Сама знаешь, какая сейчас ситуация на рынке кредитования — никто ничего не выдает, поэтому у наших друзей крупные проблемы. Возможно, новая программа сумеет вытащить их из черной дыры.

Оживление на поле снова привлекло наше внимание к игре. «Пэкерс» навалился на наших, делая с мячом что вздумается, и вскоре уже вел в счете 24:17. К концу четвертой четверти оборона «Беэрза» была измотана до предела. Под нашим одеялом я чувствовала холод и сырость, как в неотапливаемом средневековом соборе. Потом защитники «Медведей» перехватили пас «Грин-Бей Пэкерс» и сократили разрыв в счете. Толпа восторженно взвыла.

Дополнительный розыгрыш позволил сравнять счет. Сирена сообщила, что до конца осталось две минуты. «Пэкерс» контролировал мяч. Если мы не дадим им забить, игра перейдет в овертайм.

Когда «Грин-Бей Пэкерс» перешел в атаку и наши защитники затормозили его только на отметке в 45 ярдов и за тридцать секунд до конца, зрители застонали. Мы со Скотти тоже вскочили с мест. Следующие три розыгрыша дали нам небольшое продвижение, но очков не принесли. «Медведям» оставалось забивать филд-гол или уходить в овертайм. А расстояние до ворот превышало пятьдесят ярдов и ветер дул прямо с озера.

Я затаила дыхание. Кикер ударил по мячу, и тот на самых последних секундах пронесся над перекладиной прямо на страницы хроник американского футбола. Толпа болельщиков вскочила в едином порыве, и никто на забитом до отказа стадионе не вспоминал больше о морозе.

По пути домой Скотти не спросил про шину, зато заговорил про Кена.

— Помимо своего статуса партнера в «Хай-Дате», он был сводным братом Фрэнка, — пояснила я. — Вот почему копы считают меня замешанной в это дело.

Развивать тему мы не стали, но до конца поездки чувствовали себя немного подавленными.

Вернувшись в квартиру, я откупорила бутылку «Вдовы Клико», припасенную в холодильнике к Новому году.