Может быть, я хочу, чтобы и ему тоже было больно.

Когда слезы, наконец, скатываются вниз, и исчезают под подбородком, он возвращает свои глаза ко мне. Я удивлена тому, что вижу в них.

Его собственные слезы.

Знать, что ему больно, потому что мне больно, не должно вызывать во мне желание поцеловать его, но это так. Он здесь, потому что он заботится обо мне. Он здесь, потому что он скучал по мне. Он здесь, потому что ему нужно почувствовать то, что он чувствовал при нашем первом поцелуе, так же, как и мне.

Я хотела вернуть это чувство с той секунды, как его губы покинули мои, и он ушел.

Я убираю руки от его плеч, и хватаю его за затылок, притягиваю его к себе, придвигая свой рот так близко к его, что наши губы едва касаются.

Он улыбается и шепчет. – Хороший выбор.

Он сокращает расстояние между нашими ртами, и все остальное исчезает. Вина, волнение, беспокойство о том, что будет, когда этот поцелуй закончится. Это все рассеялось в ту секунду, как его рот заклеймил мой. Он нежно раздвинул мои губы языком, и весь этот беспорядок вылетел из моего сердца и головы, когда я почувствовала его тепло у себя во рту.

Такие поцелуи должны идти вместе с предупреждающей табличкой. Они не могут быть полезны для сердца. Он кладет руку на верх моего бедра, затем проскальзывает ею под подол моей футболки. Дальше его рука скользит вдоль моей спины, и он крепче прижимает меня, приподнимает свои бедра в то время, как прижимает меня сильнее.

Ох.

Ты.

Боже.

Мой.

Я становилась все слабее и слабее, с каждым его ритмичным толчком. Я держалась за него, за любую его часть, за которую могла схватиться, потому что чувствовала, что я падаю. Я схватилась за его рубашку и за его волосы, когда тихонько простонала в его рот. Когда он почувствовал звук, вырвавшийся из моего горла, он быстро отодвинулся от моего рта и зажмурился, тяжело дыша. Когда он снова открыл глаза, он уставился на мое горло.

Он вытащил руку из-под моей футболки, медленно поднимая ее к горлу.

Боженьки мои.

Оборачивая свои пальцы вокруг моей шеи, он нежно надавливает ладонями на мое горло, и пялится на мой рот. Мысль о том, что он хочет прочувствовать то, что он делает со мной, затуманивает мою голову, и заставляет всю комнату вращаться. Каким-то образом, я смотрю в его глаза достаточно долго, чтобы заметить, как спокойное желание в них превращается в плотскую потребность.

С другой рукой, все еще прижатой к моему затылку, он прижимает меня к нему с большей настойчивостью, накрывая мой рот своим. В ту же секунду, как его язык вновь касается моего, из меня вырывается больше стонов, чем он может справиться.

Это именно то, что я хотела от него. Я хотела, чтобы он показал и рассказал мне, как сильно он скучал по мне. Мне необходимо знать, что ему не все равно на меня, что он хочет меня. Мне вновь нужно почувствовать его рот на моем, чтобы я смогла убедиться, что то, как я себя чувствовала после нашего первого поцелуя, все это время было не только у меня в голове.

И теперь, когда я получила то, что хотела, я не уверена, что достаточно сильна, чтобы выдержать это. Я знаю, что в ту же секунду, как это закончится, и он выйдет через входную дверь, мое сердце вновь умрет. Чем больше я узнаю его, тем больше я нуждаюсь в нем. Чем сильнее я признаю, что он нужен мне, тем сильнее это ранит, знать, что он все еще не принадлежит мне.

Я все еще не уверена, что здесь он находится по правильным причинам. Даже если он здесь по правильным причинам, это все еще не подходящее время. Не говоря уже о тех вопросах, которые все еще крутятся в моей голове. Я пытаюсь вытолкнуть их, и на короткое мгновение, это срабатывает. Когда он касается моей щеки, или его губы на моих, я забываю о всех тех вопросах, от которых, кажется, я не могу убежать. Но затем он останавливается, чтобы восстановить дыхание, смотрит в мои глаза, и все эти вопросы просто впиваются в мою голову, пока они не становятся настолько тяжелыми, что они вызывают еще больше слез, которых хочется избежать.