Я показал ей копию письма:

- О ком тут речь, можете сказать? Она прочитала и задумалась, неожиданно по-девчачьи наморщив нос:

- Значит, так. Сын вполне интеллигентных родителей, весьма одаренный молодой человек. Ходил к Кригеру, из, бывших его учеников, да? Пожалуй... Латынин Саша подойдет, это десятый "А". Начните с него, а если нет, подумаем еще. Только я его что-то сегодня не видела.

Светлана Николаевна повернулась к селектору на тумбочке рядом со столом и вдруг весело мне подмигнула:

- Вот, прогресс даже до нас добрался. Сейчас выясним.

Она нажала кнопку:

- Марина Борисовна, вы тут еще?

- Тут, куда я денусь, - голос был невнятный, в динамике хрипело и визжало. Видно, прогресс добрался до школы в полном изнеможении.

- Вы ребят хоть отпустите, им пообедать надо.

- Да уж гнала, не идут.

- Марина Борисовна, скажите, Латынин был сегодня?

- Нет, и вчера тоже не был. А что с ним?

- Это я у вас хотела спросить. Может, заболел? Вы домой ему не звонили?

- Нет, вот доделаем, позвоню.

- Позвоните обязательно. А сейчас попросите кого-нибудь из ребят принести мне из учительской журнал десятого "А". Чем быстрее, тем лучше.

Селектор что-то крякнул в ответ и замолк.

- Это классный руководитель Латынина, Марина Борисовна Коровина. Они там газету делают к последнему звонку. Если хотите, можете с ней поговорить. Она англичанка.

- В каком смысле?

- В смысле преподает английский язык.

- Да? А вы кто?

- Я? - удивилась она и рассмеялась: - Я - химичка!

В дверь тихонько постучали.

- Входите! - сказала Светлана Николаевна, и в кабинет не вошла, а скользнула маленькая стройная фигурка, бесшумно положила журнал на стол и так же невесомо выскользнула. Я успел заметить только, что у девушки восточный тип лица.

- Спасибо, Дина, - сказала ей вдогонку Воропаева. Раскрыли журнал.

- Латынин... Латынин... Вот! - Ухоженный ноготь директора остановился. - Адрес, телефон - все есть, пожалуйста. Виктор Васильевич - это отец, артист Росконцерта. А вот Елена Сергеевна - это не мать, это мачеха. Мать у него то ли умерла, то ли уехала куда-то, знаю только, что мальчик про это говорить не любит.

Я переписал все данные к себе в блокнот. Она сказала:

- Запишите и мой телефон, и свой дайте, на всякий случай. Я продиктовал ей свой телефон, приемной и Завражного. Потом подумал и дал еще телефон Феликса. "Всякий случай" бывает разный.

На крыльце школы я остановился в раздумье, чем мне теперь заняться. Сколько раз стоял я вот так же на этом месте, размышляя, куда себя деть! Сегодня приходилось выбирать, на что мне хватит времени.

- Здравствуйте, - прошелестело внизу. Я опустил глаза. Передо мной была давешняя Дина. Теперь я разглядел, что у нее большие и при этом чуть раскосые глаза.

- Вы из милиции?

Я отрицательно покачал головой:

- А что, похож?

Она смотрела на меня очень серьезно:

- Вы насчет Латынина?

- Пока не знаю, - честно сказал я, - но может быть. А что с ним?

Мне показалось, сейчас она заплачет.

- Но вы точно не из милиции?

Я опустился на верхнюю ступеньку. Время шло к четырем, а у меня с утра не было во рту ни крошки.

- Нет, я же сказал, не из милиции. Я из газеты. Ну что там с вашим Латыниным?

У нее скривились губы:

- Он пропал.

- Давно? - спросил я устало.

- Вчера утром. Он... он не ночевал дома...

И тут она наконец заплакала.

9

Через четверть часа мы с ней сидели в "стекляшке" напротив и ели пельмени, запивая компотом. Я уже не сомневался, что Кригер писал мне именно о Саше Латынине.

Все началось, сказала Дина, месяца два назад. Когда Саша познакомился с этим парнем, официантом из пивного бара.