Большинство исчезнувших обычно возвращались, хотя могли пройти месяцы или даже годы, прежде чем это происходило. Оставались те, кого так никогда и не находили.

— Если мы говорим о последних десяти годах, то речь идет всего о трех сотнях человек, трех десятках за год, — объяснила коллега. — Из них женщин набирается порядка сотни. У нас, конечно, есть все списки, и с их помощью можно отобрать известные данные, касающиеся таких исчезновений, но также и здесь у нас возникнут проблемы.

— Какие именно? — спросил Стигсон.

— Во-первых, есть случаи, не попадающие в статистику. Реальные потеряшки, об исчезновении которых никто никогда не заявлял. И это касается в наибольшей мере лиц иностранного происхождения и тех, кто временно находился в Швеции. Это одна проблема, и, на мой взгляд, данная группа достаточно велика.

— А вторая? — поинтересовался Стигсон. — В чем состоит она?

— Часто люди того же рода, каких я только что назвала. Они пропали, относительно их исчезновения написаны заявления, они вернулись на свою родину и никогда не давали знать о себе снова, хотя живы и здоровы. Их также наверняка довольно много.

— В результате у нас получается перебор в статистике, — констатировала Кристин Олссон.

— Но, к сожалению, все не так просто, чтобы мы могли погасить одних другими. Во-первых, у нас есть люди, исчезнувшие, но так, что мы не знаем об этом. Во-вторых, попавшие в наши бумаги и которых мы не смогли убрать из них, хотя нам следовало бы так поступить, если бы мы имели полные данные.

— И что мы может сделать? — спросил Стигсон.

— Не так много, — ответила коллега и улыбнулась. — Но, само собой, если у тебя есть какое-то разумное предложение, я буду очень рада. Я дам вам все, что могу, и, вернувшись в Сольну, вы найдете списки в вашей электронной почте. Хотя один можете получить уже сейчас, — продолжила она и показала лист бумаги. — Я уже распечатала его. Таиландские и филиппинские женщины, об исчезновении которых было заявлено в полицию Швеции за последние десять лет и которых так и не нашли. Семь из Таиланда и две с Филиппин.

— Порой приходится довольствоваться малым, — сказал Стигсон и улыбнулся.

— Угу, хотя как раз в данном случае я не исключаю, что, пожалуй, все из данного списка, возможно, устали от своих мужиков, притащивших их сюда, и предпочли уехать домой, так никогда больше не дав знать о себе. Или наоборот, что они оказались в руках по-настоящему злых типов, убивших и закопавших их, но по вполне понятным причинам не рассказавших нам об этом, когда мы разговаривали с ними.

— Да, печальная история, — пробормотал Стигсон и перестал улыбаться.

— За неимением лучшего, вам придется расстараться. Сама я для начала подберу заявления об их исчезновении. Кто знает? Может, вам повезет, и она среди них.

Пятница ушла на ознакомление с материалами девяти расследований, касавшихся женщин из Таиланда и с Филиппин, о пропаже которых в полицию поступили заявления, но которых так и не удалось найти. В семи случаях тревогу подняли мужчины, имевшие с ними отношения на момент исчезновения. В одном в качестве заявителя выступила подруга и еще в одном сослуживец из той фирмы, где потеряшка работала. Ни одно из дел не было особенно толстым, наиболее объемистое содержало пару сотен страниц, в основном распечаток допросов людей, знавших ее. Ни в одной из них не нашлось данных того рода, какие могли привлечь внимание опытного полицейского.

Обычное объяснение, которое партнер каждой давал полиции, состояло в том, что отношения между ними уже какое время были сложными, они ссорились перед исчезновением и что женщина упаковала свои вещи и покинула его.