В ушах Джессики звенел смех окружающих. Кое-как выбравшись из лохани, она гордо вскинула голову, хотя это далось нелегко. Она была совершенно уверена, что все жители Уорбрука столпились на улице и наблюдают за ней.

Приняв исполненный достоинства вид, она сделала несколько шагов, прекрасно понимая, что мокрая матросская одежда липнет к телу, давая людям еще больше причин для смеха.

Возникший неизвестно откуда Натаниел взял ее за руку. Милый, добрый Натаниел! Жаль, что она столько раз грозилась убить его за далеко не безобидные проделки.

— Нечего смеяться над моей сестрой! — завопил он, но никто его не слушал.

— Отведи меня к Элинор, — выдавила Джессика. Она не заплачет! Ни при каких обстоятельствах! И не опустит глаз! Спина прямая, плечи расправлены, подбородок вздернут! Главное — не смотреть по сторонам!

Натаниел, по каким-то своим соображениям, привел Джессику не к Элинор, а к Сейеру Монтгомери. Джессика, вся энергия которой ушла на усилия не заплакать, тупо глазела на старика, потерявшего способность двигаться. В детстве он казался ей грозным великаном, и она долго не смела как следует разглядеть его.

До нее словно издалека доносился голос Ната, рассказывавшего старику, почему одежда Джессики насквозь промокла, а от нее несет, как от помойки, почему ее лицо распухло и отекло от непролитых слез.

Сейер тихо ахнул при виде девушки и протянул руки.

— Пусть как мужчина я ничего не стою, но у меня еще осталось плечо, на котором можно выплакаться хорошенькой девушке.

Джессика не задумываясь уткнулась носом в его плечо и разрыдалась так, словно у нее сердце разрывалось.

— Я ничего ему не сделала! — всхлипывала она. — И никогда не встречала раньше. С чего это вдруг я должна позволять ему целовать меня?

— Да, но это Мститель, — возразил Сейер, сжимая ее руку и гладя по спине. При этом он словно не замечал рыбной вони. — Большинство девушек поступили бы точно так же, как Абигейл.

— Абигейл — идиотка, — шмыгнула носом Джессика, слегка привстав, но по-прежнему оставаясь в его объятиях.

— Верно, — согласился Сейер. — Но очень смазливенькая. Такую и поцеловать приятно.

— Но я… то есть… — Джессика снова разревелась. — Парни не любят меня, и мне они безразличны.

— Ошибаешься. Ты очень нравишься им, просто они тебя боятся. Половина из них попросту не способна сделать и малой части того, на что отваживаешься ты. Они видят, как ты управляешься со своим дырявым корытом, бросаешь якоря и… держишь в руках юного Натаниела. И понимают, что тебя можно считать настоящим мужчиной, в отличие от них.

— Мужчиной? — охнула она. — Вы считаете меня мужчиной?

Он снова притянул ее к себе, зарывшись руками в волосы, свисавшие до самой талии.

— Отнюдь. Все знают, что второй такой красавицы на свете нет.

— Но мне далеко до Абигейл, — запротестовала она, искоса посматривая на него.

— О, Абигейл — просто смазливая мордашка, но эта свежесть быстро увянет. Ты же, дорогая, останешься прелестной и в сто лет.

— Жаль, что мне не сто лет! Как я посмотрю в глаза горожанам?!

Сейер осторожно приподнял ее подбородок.

— Ты ничего плохого не сделала. Взгляни на случившееся с иной точки зрения: пока все смотрели на тебя, жена Бена сумела перепрятать чай в другое место.

— Но Питману достаточно обвинить Бена.

Когда-то красивое лицо Сейера посуровело.

— Да. Моему зятю это ничего не стоит. Возможно, Александр…

— Александр! — воскликнула Джессика, садясь. — Как получилось, что у вас два замечательных сына, а третий… третий…

— Я и сам задавал себе этот вопрос, — задумчиво протянул Сейер.