Дункан еле удерживался, чтобы не рассказать дяде о поразившей его цыганке, но едва он собрался открыть рот, как вошла домоправительница с новой порцией оладий.

Сэр Иэн жил в достатке, но тихо и просто, и Дункан уже начинал скучать по Эдинбургскому университету. Мать Дункана приходилась сэру Иэну сестрой, но вышла замуж за адвоката, который не принадлежал к клану Макгрегоров.

Сэр Иэн был намного старше сестры.

Его единственный сын погиб в конце войны. Вскоре после этого умерла жена, как говорили, от разбитого сердца. Иэн Макгрегор не пожелал жениться вторично. Вот так Дункан стал его наследником и по доброй воле оставил занятия юриспруденцией, чтобы поработать в имении дяди, поучиться управлять хозяйством, которое должно было когда-нибудь перейти в его руки.

Лайла скучала и не находила себе места. Она ненавидела снег, обрекавший ее на сидение в кибитке и постоянное ощущение Рейфа рядом. Ей хотелось сбежать… Ей хотелось еще раз увидеть Дункана Рэндалла.

Никто не заметил, как она выскользнула рано утром за пределы цыганского табора. Бесшумно и уверенно ступая по нетронутому снегу, как овцы Макгрегоров, она поднималась вверх по тропинке.

Через полчаса Лайла была уже на вершине горы. Она видела множество тропинок, расходившихся во всех направлениях, видела тут и там долины, похожие на ту, в которой теперь стоял ее табор, и, в конце концов, обратила внимание на довольно густой дым вдалеке. И Лайла пошла к нему, хотя понимала, что лучше ей вернуться домой.

Дункан тоже проснулся в этот день рано. Он хотел забросить чабанам еду, пока не идет снег.

Услышав шум мотора, Лайла поняла, что нашла того, кого искала, хотя еще не успела увидеть «лендровер». На фоне голубого неба, с развевающимися, как черное знамя, волосами, она стояла и смотрела на приближающийся серо-синий грузовик. Поначалу, увидев ее, Дункан подумал, что в таборе что-то случилось, но когда остановился и заглянул ей в глаза, то… Ошибки быть не могло. Его словно опалило огнем, и он молча отрыл дверь.

Всю ночь Лайла мечтала о чужаке, и вот он рядом. Она не ошиблась. Он — ее судьба. Рейф ей не нужен. Пусть другая берет его.

Необразованная, невежественная девочка, знавшая только язык чувств, отлично понимала, что соединяет ее и сидящего рядом с ней чужака.

Хотя Лайла все еще была девственницей, она знала об отношениях мужчины и женщины. Мать сказала ей в ответ на отказ стать женой Рейфа, что она сама все поймет, когда наступит ее время. И вот оно наступило. По тому, как отзывалось ее тело на взгляды Дункана, Лайла поняла, что готова отдать себя во власть мужчины. Она коснулась его руки, пробежала пальцами по выпуклым мускулам. Когда он остановил «лендровер», они стали целоваться с такой неистовой жадностью, словно многие годы ждали этого мгновения. Несмотря на их неопытность, не было ничего некрасивого и неловкого в том, как они соединились друг с другом, ведомые силой более могущественной, чем разум и воля.

Лайла кричала от восторга, обвиваясь вокруг Дункана, который чувствовал ее сильные ноги и приходил в неистовство от ее терпкого женского запаха. Ночью, лежа без сна в своей постели, он вновь мечтал о нем.

И Лайла думала о Дункане. Она вспоминала наслаждение, которое они разделили, но как будто больше всего радовалась тому, что, совершив отчаянный шаг, уже никак не могла стать женой Рейфа. Теперь ей не придется склонять перед ним голову и признавать его своим господином.

Лайла знала, что многие считают ее гордой и упрямой. Люди прямо говорили, что отец слишком избаловал ее. Может быть, они и правы. Но она не лошадь, которую можно продать кому угодно. Ужас, отвращение, злоба, которые она испытала, когда Наоми сообщила ей о решении табора, сделали ее бунтовщицей, и она выбрала себе возлюбленного из чужаков, нарушив самый священный из цыганских законов.