Студенты, которые якобы слонялись без дела по улицам, в один прекрасный день должны были выйти в мир и стать преуспевающими обеспеченными людьми, имеющими достойную профессию. Детские обиды оставили незаживающие раны в душе Рашель, и она решила стать такой, чтобы никто-никто не смел посягнуть на ее гордость. А для этого надо было добиться финансовой независимости.

Будучи от природы умной девочкой, Рашель быстро сообразила, что ей не подходят кавалеры Бернадетты и других товарок, которые жили одним днем, тратили жалованье на новые платья и меняли мальчиков каждый вечер. Рашель сравнивала их с красивыми летними бабочками, которых ветер уносит то в одну, то в другую сторону, но наступают холода и они погибают.

— Ты не могла бы помочь мне подняться по лестнице?

Рашель нахмурилась и с опаской посмотрела на своего спутника. Он был не первым студентом, проявившим к ней интерес, и она решила вспомнить об осторожности.

— Мне надо возвращаться. Пора на работу.

— Ты работаешь?

Он произнес это с таким изумлением, что Рашель покраснела от обиды.

— Да. В «Королевском оружейнике».

— А… Ну, да… Понятно.

Теперь он смотрел на нее иначе, и Рашель поняла его мысли. В джинсах и рубашке, то есть одетая как большинство студентов своего возраста, с длинными волосами, рассыпанными по плечам, она вполне походила на студентку. Теперь же, когда понял, что ошибся, он смотрел на нее, почти как деревенские ребятишки на цыганских детей. Разве что в его глазах не было подозрительности, зато появился блеск, говоривший о внезапно вспыхнувшем возбуждении.

— Значит, ты не студентка.

Рашель подняла голову и холодно посмотрела на него.

— Нет.

— А как тебя зовут? Меня Тим… Тим Уилдинг.

Он застал ее врасплох, мгновенно изменив тактику, и Рашель сама не поняла, как пошла ему навстречу.

— Рашель.

В его голубых глазах заплясали веселые чертики.

— Мне не нравится… Слишком библейское имя… Давай я буду звать тебя Цыганочкой… Тебе это больше подходит.

У нее сжалось сердце от страха, но он, казалось, ничего не заметил.

— Ты же в душе цыганка, правда? Я-то уж точно.

Наверху открылось окно, и он отступил на шаг. Рашель подняла голову и увидела юношу, который смотрел прямо на них. Он был примерно того же возраста, что и Тим, но внешне совсем другой — с темными, круто завивающимися волосами, подстриженными короче, чем требовала студенческая мода, с резкими чертами лица и серыми пронзительными глазами.

— Майлс, я повредил лодыжку, и прекрасная незнакомка пришла мне на помощь. Ты не спустишься?

Голова исчезла, но сначала ее владелец смерил их обоих холодным саркастическим взглядом. Окно закрылось.

— Майлс Френч. Мой сосед. — Тим Уилдинг поморщился. — Слишком он правильный, на мой вкус, но, верно, это потому, что он изучает право. Флегматик наш Майлс, ничем его не проймешь хотя иногда с ним забавно.

Рашель выслушала его, не двигаясь с места, потому что он крепко держал ее за руку Ей показалось, будто Тим недолюбливает своего соседа, и она вздрогнула, вспомнив как он рассматривал ее с холодным изумлением. Почему-то он пугал ее, как никогда не пугал ни один мужчина, откровенно предлагавший ей секс.

— Загадка наш Майлс, — продолжал Тим в той же слегка ироничной манере. Он достал из кармана сигареты. — Хочешь?

Она покачала головой и стала смотреть, как он закуривает, улыбаясь, словно напроказивший херувим. Едва он выпустил дым, как Рашель поняла, в чем дело. Это уж ни с чем не спутаешь. Девочки в отеле просветили ее насчет того чем у них пропахли некоторые комнаты да и в кое-каких районах Оксфорда, бывало, не продохнешь от сладкой вони, от которой ее мутило.