|
Ему казалось, что у него только что отобрали естественную привилегию, дарованную ему самой природой. Решение, принятое сейчас, окажет влияние на всю дальнейшую судьбу Луи. Неумолимое колесо времени пришло в движение, и перед его взором предстали астрономические часы, находящиеся в Страсбургском соборе, который он посетил по дороге в Вену. В ушах раздался механический скрип шестеренок, и вместе с ним выстроилась роковая цепочка событий. Когда-то его отец маркиз де Ранрей своей волей нарушил размеренное течение его жизни. Что он тогда мог противопоставить судьбе, кроме страданий и страхов? Однако Париж принял его в свои объятия, а Сартин и Ларден направили на стезю, которая стала его, хотя он ее и не выбирал. Вот и сейчас ему оставалось лишь надеяться, что путь, открывавшийся перед Луи, отвечал чаяниям и желаниям мальчика. Вздыхая, он отправился за сыном.
Все произошло так, как он и предполагал. Герцог де Ришелье расписал свое предложение в самых заманчивых красках. Его ласковый тон и цветистые комплименты, вкупе с авторитетом, которым по праву пользовался победитель при Магоне в глазах юного Ранрея, соблазнили бы и менее простодушную натуру. Завладев воображением мальчика, Ришелье без особых усилий получил согласие Луи связать свое будущее с самой опасной и блистательной труппой, выступающей на подмостках придворного театра. Среди открывшихся перед Луи возможностей первостепенное значение имели две: он будет приближен к персоне короля и подготовится к военной карьере, о которой он мечтал давно и страстно. — Идите, — произнес Ришелье, с милостивым видом отпуская молодого человека, — и будьте достойны ваших предков и вашего отца… Подождав, пока мальчик вышел, он промолвил: — …я возлагаю на него большие надежды. У него приятная внешность, красивое лицо, смышленый взгляд. Его надо будет выгодно женить на какой-нибудь девице из знатного рода. И герцог игриво усмехнулся, отчего лицо его, напоминавшее мумию, пошло мелкими складками. — На сем, господа, я отбываю. В городе меня ждут… И, не завершив фразы, он небрежно помахал рукой; по его самоуверенному виду было ясно, куда дальше повлекут его стопы. Ноблекур встал и отправился провожать гостя. Взяв факел, Николя пошел вперед, освещая дорогу. Все спустились на улицу. — Николя, у вас очень мрачный вид, — опираясь на руку комиссара, со вздохом произнес Ноблекур, поднимаясь обратно по лестнице. — Нет… Но все произошло так стремительно. Я опасаюсь, что Луи дал свое согласие, не слишком хорошо представляя, к чему оно его обязывает. — Зная вас уже давно, я предвидел ваши сомнения. Вы хотели прежде поговорить с Луи. Но подумайте, что изменилось бы от вашего разговора? Луи гораздо более взрослый, чем вам кажется. Когда по просьбе Лардена я давал вам уроки права, вы были совершенно неопытны, но ваш сильный характер давал о себе знать. Так позвольте ему самому формировать свой характер и укреплять его! Слишком серьезное отношение родителей, особенно отцов, к детям лишает их наивности и чистосердечия, место которых тотчас занимает ханжеское лицемерие. Вы же знаете, как ему хочется стать достойным слугой короля. И как вы считаете, куда его может привести это достойное желание? Это желание досталось ему от Ранреев, от вас и, я бы даже сказал, от матери, достойной женщины, выброшенной судьбой на обочину общества. Довольно грустить. Не дайте сыну заподозрить, что вы сомневаетесь в правильности его выбора. Напротив, поддержите его, окружите советами, необходимыми в его новом положении. Убежден, он достойно последует своим путем, тем более что цель его возвышенна. Успокоенный жизнеутверждающей философией старого магистрата, Николя спросил: — Что говорят о принце Конти? Для вас ни в городе, ни при дворе нет секретов. — Странно, что вы спрашиваете меня о нем именно сегодня. |
