Изменить размер шрифта - +
Я действительно испытывал импульсы к проявлению гнева и время от времени поддавался их влиянию, но уже не всегда. Иногда я осознавал эти импульсы и просто позволял им пройти, не затрагивая меня, даже когда меня откровенно провоцировали. Я не могу сдерживать их постоянно, но мой опыт переживания гнева стал не таким, как раньше. Исключения составляют те случаи, когда я испытываю сильную усталость, чувствую себя невыспавшимся или страдаю от физической боли, вызванной медицинскими проблемами. Но даже тогда мой гнев оказывается не таким сильным, каким он был до посещения Дарамонлы.

Пытаясь понять, как это произошло, я беседовал со многими людьми, имевшими подобный опыт, и обнаружил некоторые сходства. Но позвольте мне сначала описать мой собственный опыт я то, как, возможно, происходило это изменение.

Во время той встречи в Дарамсале вы не вставали во время перерывов. Все остальные вставали, потягивались и пили чай. Но вы оставались сидеть на месте, так что присутствовавшие на этой встрече наблюдатели могли подойти к вам и поговорить с вами в течение нескольких минут. Моя дочь Ева захотела задать вам свой вопрос. И, если бы вы были знакомы с ней, вы поняли бы, что она очень смелая девушка.

Далай-лама: Что вы имеете в виду?

Экман: Она не страдает застенчивостью и остра на язык. Однако, приближаясь к вам, она испытывала непривычное стеснение, Я подвел Еву к вам и представил ее как своего «духовного лидера», отметив, что именно из-за нее я приехал в Дарамсалу. Когда я принял решение подать заявку на получение приглашения на конференцию по деструктивным эмоциям, я мало что знал о буддизме и не проявлял к нему никакого интереса; но Ева — это совсем другое дело. Она прожила две недели в лагере для тибетских беженцев в Непале в одной тибетской семье, а ведь в то лето ей было всего пятнадцать лет. С этого времени она стала проявлять большой интерес к судьбе тибетского народа. Вернувшись из Непала, она организовала в своей школе Свободный тибетский клуб, а также стала принимать участие в бойкотах и других политических акциях. Когда я узнал, что ученый, приглашенный на встречу с вами, может взять с собой одного человека в качестве наблюдателя, я обрадовался возможности предоставить подобный опыт моей дочери.

Во время одного из перерывов мы с Евой сели по обе стороны от вас, и я рассказал вам о ней в нескольких словах (не так пространно, как я делаю это сейчас). Она задала вам вопрос: «Почему мы гневаемся сильнее всего на тех, кого любим?» Ваш ответ выглядел приблизительно следующим образом: это происходит потому, что любимые нами люди не соответствуют нашим нереалистичным, идеализированным представлениям о них. Если вы обратите внимание на их недостатки и примете эти недостатки как данность, тогда вы не будете испытывать разочарования, и источник вашего гнева исчезнет сам собой. Ваш разговор с нею продолжался около восьми минут.

В течение этого времени вы держали мою руку в своей руке. После того как я представил вам Еву, я не произнес ни слова, но я испытал два необычных ощущения. Во-первых, я физически ощутил нечто такое, что на английском языке приблизительно можно выразить словом «теплота», хотя при этом не происходило никакого повышения температуры. Но это ощущение было очень приятным — ничего похожего я не испытывал ни до этого, ни после. Во-вторых, я почувствовал, что вижу присутствующих в этой большой комнате словно через перевернутый бинокль. Хотя люди находились довольно близко, примерно в четырех футах от нас, так что они могли наблюдать происходящее, мне казалось, что они находятся на расстоянии в сотню футов.

Далай-лама: Иногда вы действительно приобретаете такое зрение — дальнозоркость.

Экман: Это было так. как будто мы трое были помещены в отдельную капсулу, а все остальные были удалены от нас на большое расстояние.

Я рассказал об этом ощущении нескольким людям и попытался выяснить, не знают ли они кого-нибудь, с кем произошло нечто подобное.

Быстрый переход