– У вас есть где остановиться?

– Собственно, туда я и направляюсь…

Ему не без труда удалось избежать лишних подробностей о небольшой квартирке в трехэтажном, старинной архитектуры, домике на Святопармезанской, что досталась ему от дальнего родственника, вдруг решившего отряхнуть родной прах и податься в тепло и неизвестность исторической родины, а напоследок внезапно явить чудеса альтруизма, то есть свойства, согласно поверьям русского народа неназываемому этносу нисколько не присущего. А также умолчать и о причинах, вынудивших его покинуть просторную и комфортабельную обитель в большом, чего тут скромничать, городе, сколь самонадеянно, столь и опрометчиво полагавшем себя культурной столицей вселенной. Вместо этого Кармазин вдруг сощурился и спросил таинственным голосом:

– Вы ведь не хотите меня предупредить, что этот город никому еще не удавалось покинуть?

Вергилин коротко хохотнул.

– Скорее наоборот, – сказал он. – Мухосранцы рассеяны по всей нашей необъятной родине. Хотя и не всегда упоминают о своем происхождении вслух. Тот, кто здесь рожден, в душе навеки останется мухосранцем.

– Мухосранец, – повторил Кармазин, испытывая легкий когнитивный диссонанс. Ощущение нереальности происходящего не покидало его с того момента, как он ступил на эту землю. – Но почему не мухосранин? Или мухосранич?

– А как вам удобнее, – беззаботно сказал Вергилин. – Мы все едино поймем, о ком идет речь. Скоро и вы станете одним из нас и, кто ведает, на вручении вам какой-нибудь высокой награды в каком-нибудь, черт его знает, колонном зале с гордостью произнесете: «Я – мухосранец!»

Они уже покинули здание вокзала и теперь неторопливо пересекали пустую площадь в обрамлении безымянных толстокорых деревьев с пыльными кронами.

– Вы сказали: славный город, – заметил Кармазин. – Чем же он славен?

«Кроме названия», – прибавил он мысленно.

– Слава наша рассеяна в этом воздухе, – сказал Вергилин несколько высокопарно. – Ею пропитаны древние стены, не тронутые ни тленом, ни реставрацией. Она в людях этого города, простых, обычных. Вам по первости даже может показаться – средненьких. Так мы и есть середина. Золотая середина, центральный срез громадного этноса. Если угодно, квинтэссенция и лейтмотив.

– Звучит впечатляюще, – осторожно заметил Кармазин.

– Вы хотели сказать – громко сказано? – улыбнулся Вергилин. – Нет, громогласность нам не присуща, равно как и козлогласие, сиречь фальшь, во всех проявлениях. Мы люди негромкие и в то же время искренние. Мы вам понравимся.

– Только ли? – шутливо усомнился Кармазин.

Вергилин же, если и понял его, то весьма своеобычно.

– Не только, – сказал он, сделавшись вдруг серьезным. – Вижу, вы подлинный литератор, широко мыслящий и прозорливый. Да, не только люди и не всегда люди, хотя в подавляющем большинстве все же именно люди.

– Что же, к вам тут инопланетяне прилетают? – уточнил Кармазин с недоверием.

– Не прилетают, – поправил Вергилин. – А улетают.

Неясное чувство, одолевавшее Кармазина, сразу и многократно усилилось. К прохладе и растительным запахам утреннего воздуха примешался острый парфюм безумия.

Кармазин вдруг спохватился.

– Да что это я… – забормотал он. – Вы ведь не обязаны… Просто скажите, куда идти, я взрослый человек, уж и сам найду. Ведь вы, верно, ждали кого-то?

– Ждал, – кивнул Вергилин.