Обратив внимание на то, в какой неудобной позе Ной сидит в ванны, Джесси заметила:

— Я это вижу.

От Ноя не ускользнуло то, что жена с восхищением смотрит на него.

— Я говорил о своей уступчивости, — сказал он, тут же закрыв глаза, когда она вновь взглянула на него, — а не о гибкости тела.

Но даже прохладная вода не могла остудить его жар. Если бы Джесси чуть ниже опустила руки, которые держала на его бедрах, она бы почувствовала это. Он весь задрожал, когда она провела мочалкой вдоль его ноги.

— Да, — задумчиво произнесла она, — теперь я вижу. Твое тело не такое гибкое, как кажется на первый взгляд. Вне всякого сомнения, некоторые его части… совсем

Не гнутся. — Опустив руку под воду, она нежно коснулась его пальцами. — Тебе не кажется, что мы могли бы… ну ты понимаешь… прямо здесь, в ванне?

Вместо ответа Ной вяло улыбнулся:

— Видишь ли, ты говоришь какими-то загадками. Старайся выражаться более ясно.

Джесси поменяла позу. Теперь она оказалась на коленях между его разведенными ногами. Положив руки на плечи Ною и наклонившись вперед, она что-то прошептала ему на ухо.

Выгнув брови, Ной вытаращил глаза.

— Джесси!

— Ты сам хотел, чтобы я выражалась более ясно, — стала оправдываться она, лицо ее залила краскастыда.

— Теперь мне все понятно. Сразу подобное и в голову-то не придет. Если рассуждать логически, на это потребовалось бы несколько недель.

— Глупый. — Она заставила его замолчать, звонко чмокнув в губы. — Отнеси меня обратно в постель.

— С удовольствием.

Но до спальни они не успели дойти. Помогая ей выбраться из ванны, Ной ощутил страстный призыв ее гладкого мокрого тела. Не проронив ни слова, они тут же решили, что пол гардеробной может вполне заменить кровать.

Покрывая поцелуями лицо, шею любимого и вдыхая приятный сладковато-соленый запах мужского тела, Джесси удобно устроилась сверху. Кончиком языка она слизывала блестевшие на его шее водяные капли. От нежных прикосновений женских пальцев его соски сделались твердыми.

Ной благодарил Джесси ответными ласками, ощущая под своими руками дрожь молодого горячего тела этой восхитительной женщины.

— Ты помнишь свой давний сон? — спросила она, наклонив голову и быстро поцеловав его. — Тебе снилось, что мы были вместе.

— Мне часто снятся подобные сны.

— Неужели? Как приятно. — Она поцеловала его. — Но я говорю о сне, в котором мы с тобой вот так же занимались любовью. В то время ты еще лежал раненым, а я ухаживала за тобой.

— А, тот? Конечно, я его хорошо помню. Для этого есть все основания. — Она вскрикнула, потому что Ной неожиданно перевернулся и сам лег сверху. По очереди целуя ее твердые, как жемчуг, соски, он вызывал в ней сладкую истому. Джесси почти позабыла, о чем спрашивала. — Это был не сон, все происходило наяву, — задыхалась она от нарастающего возбуждения.

— Что ты сказала? — спросил Ной, приподнимаясь на локтях.

— Это было наяву.

— Не может быть. В первый раз мы занимались любовью на «Клэрионе».

Джесси обвила руками его шею и, притянув ближе, страстно поцеловала.

— Ты прав. Но тогда, в первый раз, я была с тобой в таком виде, то есть в чем мать родила, и это случилось в доме Мэри. Мне пришлось притвориться, будто мы любовники, когда сержант постучал в дверь. В то время солдаты искали грабителей.

— Неужели ты могла так поступить? — поразился Ной. — Никогда не подумал бы, что ты на такое способна.