Джессика отвернулась от зеркала и изящным движением выбросила вперед правую ногу.

– Извини, что так громко. Но ведь это же самая его потрясающая песня. Правда же?

– Не знаю, – пожала плечами Элизабет. – Наверное, ничего, неплохо.

– Как «ничего»?! Как «неплохо»?! – Джессика подбежала к афише Джонни Бакса и закрыла ему уши руками. – Не слушай ее! Ты – великий певец! И это – великая песня!!! – она погрозила сестре указательным пальчиком и ослепительно улыбнулась. – Тебе нужно взять урок хорошего вкуса.

Элизабет засмеялась:

– Да, мне об этом многие говорят!

Улыбка мгновенно сошла с лица Джессики.

– Кстати о хорошем вкусе, Элизабет… – Она сняла иглу с пластинки. – Прекратишь ты наконец мотаться везде с Кеном? Это же унизительно!

– О чем это ты? – Элизабет снова засмеялась.

Она как бы отказывалась принимать все это всерьез.

– Я сама видела, что сегодня из школы вы шли вместе. Ты не станешь отрицать этого!

– Не стану и не хочу. Зачем? Ты, Джессика, не волнуйся, никто не подумает, что это была ты. Ведь с нами еще шла Эми Саттон, а все знают, что ты ее недолюбливаешь.

Джессика прикрыла глаза.

– Не в этом же дело, Элизабет! – Она нервно потирала руки. – «Почему Элизабет не может понять? Это же унижает ее, Джессику, в глазах Единорогов. Еще бы! Родная сестра дружит с самым последним коротышкой в их классе». – Послушай, – елейным голоском продолжила она, – если неправда то, что болтают, почему ты не можешь сказать это всем? Хотя бы ради меня! Ну, пожалуйста…

На какое-то мгновение Элизабет была тронута умильной просьбой сестры. Она понимала ее, хотя Джессика вряд ли поверила бы в это. Но ведь Элизабет решила раз и навсегда, что не будет защищать себя от всяких сплетен. Ей ничего и никому не нужно доказывать.

– Извини, Джес. Я не могу этого сделать.

– Но почему? Почему ты не можешь, Лиззи? Я этого не понимаю! – разгневанно проговорила Джессика.

Элизабет машинально опять взяла кепку и села на кровать Джессики. Она вертела в руках кепку, пытаясь найти нужные слова. Ей не хотелось делать больно Джессике. Она отдала бы все на свете, чтобы только защитить свою сестру от неприятностей. Но в этом вопросе никак не могла уступить.

– Джес, ты помнишь, когда мы были маленькие, и Стивен разбил ту китайскую вазу? – Джессика кивнула. – Так вот, он сказал маме, что это я ее разбила, и мама меня наказала, – вздохнув, Элизабет положила кепку и встала с кровати. – А так как я молчала, то Стивен сам во всем признался, – продолжала она. – И сейчас, я думаю, то же самое. Понимаешь, Джессика, я считаю очень скверным делом, когда люди врут и сплетничают. Они и сами, в конце концов, всегда об этом жалеют, думают, лучше бы не делали так, – Элизабет направилась к двери. – Мне незачем отрицать, что мы с Кеном друзья. А вот Брюс сильно пожалеет, что не держал закрытым свой огромный рот и распускал длинный язык! Спорим!

Кен сидел на краю кровати, положив локти на колени, и перекидывал теннисный мячик с руки на руку. Потом встал и начал стучать мячом об пол, на который бросил коврик. И хотя Кен сконцентрировал все внимание на ярко-желтом мячике, он продолжал мысленно прокручивать свой разговор с Эми Саттон.