О своем реальном прошлом Арманда Симоне предпочитала не вспоминать. С юности она жила исключительно за счет своих прелестей, но в конце концов ей повезло: она стала содержанкой у богатого старика, хозяина дома на улице Рамбютто. Длившиеся пять лет отношения не были освящены церковью, но зато он оставил ей неплохое наследство. С годами Арманда располнела, сменила прическу и теперь не боялась, что кто-то из прежних клиентов может ее узнать. Почти все свои средства она вложила в этот дом в зажиточном квартале Гренель, расположенный недалеко от мэрии, церкви и старинного замка, где теперь стояла пожарная часть.

В дверь позвонили. Катрин, служанка, пошла открывать. Она впустила пухленькую низкорослую женщину, укутанную в шали и в шляпке с перьями. Мадам Симоне сразу узнала Мишлен Баллю, кузину самовлюбленного Альфонса.

Мадам Симоне ее недолюбливала: каждое второе воскресенье эта толстуха отправлялась с братцем на прогулку, а после они обедали в каких-то дешевых забегаловках, вместо того чтобы столоваться у нее.

— Капитан Баллю завтракает, — объявила она с плохо скрытой неприязнью.

— Ну что ж, я пока с ним поболтаю! — невозмутимо ответила та.

Мадам Симоне пожала плечами. Она считала ниже своего достоинства общение с какой-то консьержкой. Что ж, тем хуже, капитан Баллю останется без дополнительных бутербродов. Она не станет долго терпеть присутствие этой расфуфыренной тушки.

Кроме Альфонса Баллю, за столом сидел Адемар Фендорж, бывший преподаватель латыни в религиозном училище. Теперь, выйдя на пенсию, он часами гулял в саду Тюильри, куда в обеденный перерыв приходили молоденькие девушки, которых он развлекал с помощью своей латыни. Этот дородный книгочей с длинными крашенными волосами произвел сильное впечатление на Мишлен, особенно после того как кузен рассказал ей о том, что тридцать лет назад, в молодости, латинист участвовал в раскопках останков доисторических животных в песчаном карьере на улице Сен-Шарль.

— Представляешь, Мимина, — так звал свою кузину Альфонс Баллю, — он обнаружил коренной зуб гиппопотама и берцовую кость гигантского ископаемого оленя!

— А эти штуки… которые он обнаружил… они редкие?

— Да ты смеешься?! Они ис-то-ри-чес-ки-е!

Войдя в столовую, Мишлен Баллю присела в неловком реверансе, а мсье Фендорж, кивнув в ответ и промокнув салфеткой рот, неторопливо направился на поиски новых, все более и более миловидных поклонниц.

— Вот это я понимаю! Какой интересный господин! Братец, тебе сказочно повезло иметь таких соседей!

Когда оба ушли, мадам Симоне принялась убирать со стола.

— О капитане Баллю могу сказать только хорошее. А вот его кузина — просто бестия, — проворчала она служанке.

— Да уж, мадам! Хорошо хоть, другие ваши постояльцы ее не видели, особенно мсье и мадам Дюссо. Они и без того такие угрюмые!

Но супруги Дюссо, бывшие фармацевты, как раз столкнулись с Баллю и его кузиной перед особняком, принадлежавшим когда-то химику Ансельму Пейену, а ныне — его дочери, устроившей в нем дом престарелых. Мадам Дюссо, плоская, как доска, несмотря на все попытки набрать вес с помощью особо питательной диеты, окинула презрительным взглядом пышнотелую мадмуазель, а когда обе пары разминулись, ехидно процедила:

— Того и гляди, она скоро лопнет, эта консьержка с улицы Сен-Пер! А строит-то из себя!

— Куда ты поведешь меня сегодня, Пулэ? — поинтересовалась Мишлен Баллю.

Она не имела права оставлять дом на улице Сен-Пер без присмотра, но договорилась, что ее подменит Лулу, племянница хозяйки «Потерянного времени», где потягивали пиво ученики Школы изящных искусств.