—  Ты знаешь мое имя, а у тебя есть имя? — спросила вдруг Суми.

 —  Можешь звать меня Стоуни, — камешек ярко вспыхнул и голос его зазвучал бодрее, — я могу вам помочь, я конечно не могу разжигать костров, но я много знаю, и знаю как использовать другой большой камень

 —  Подожди-ка, — насторожилась Сумуска, — как же тебе удалось усыпить Мумку? А? Ты же сказал, что ты мало что можешь.

 —  Ну, послушай меня, Сумуска, я не могу ее усыпить. Она устала. И я только немного усилил процесс, понимаешь. Я не представляю опасности никакой. Честно. — камушек замигал ярким светом.

 —  Что-то, не хочется мне тебе верить, ладно, завтра Мумке покажу тебя, вы с ней познакомитесь. Послушаем, что она скажет. Хотя чего тут думать, — пробурчала боббла себе под нос, — будет вопить от восторга как больная и будет носиться с тобой пока ты не разучишься говорить.

 —  Видишь ли Сумуска. — в голосе камня явно слышилось сомнение, — я знаешь ли говорить могу только ночью.

 —  Почему, — Сумуска посмотрела на небо, — чего ночью такого особенного?

 —  Суми, я же тебе говорил, во мне только маленькая часть знаний, поэтому я не могу ответить на все твои и если уж на то пошло и свои собственные вопросы. Понимаешь? — Стоуни (а мы будем называть его так) немного потух, — я просто не могу говорить днем вот и все. Прими это как факт. Может быть свет звезд или прохлада… Не знаю я, — решительно окончил странный собеседник Сумуски. — и вообще иди-ка ты спать. У вас завтра тяжелый день. И вы правы, обязательно узнайте в этом самом городе, где плавает разновидность этой дурацкой рыбы, которая меня съела. Я не говорю, но все слышу, — ответил он на невысказанный вопрос Сумуски.

 —  Ну тогда спокойной ночи, где тебя оставить? Здесь, чтобы ты на мир посмотрел или в кармашек сложить? — спросила Сумуска и тихо подумала. — Я спрашиваю у камня где ему удобнее лежать. Во что же меня превратила Мумка?

 —  Знаешь, на мир я еще насмотрюсь — ответил камень, — а провести еще пару сотен лет в какой-нибудь рыбе или яме, я всегда успею, сложи-ка ты меня лучше в кармашек, только не во внутренний, там душно.

 —  Ты еще скажи что тебе воздуха не хватает, — возмутилась Сумуска, — разве камни дышат?

 —  Ну, я конечно могу без воздуха, — ответил Стоуни. — Но так приятно когда твою поверхность овевает милый ветерок и слышать щебет ночных пташек и трели утренних

 —  Да ты оказывается романтик, — хмыкнула Сумуска и положила камешек в большой внешний карман своего рюкзака. — Удобно?

 —  Ага, — сквозь ткань еще виделось сияние, — а еще мне просто нравится когда со мной носятся. — и эта фраза также сопровождалась хихиканьем.

— За что они на мою голову? — подумала Сумуска. — Сначала Мумка, теперь еще вот этот. Да, чую, путешествие у нас будет то еще. — с этими словами, она залезла в палатку, отодвинула Мумку и крепко уснула.

Глава 7

Сумуска решила не рассказывать Мумке о их новом «друге» до того как они не сядут в лодку. Она прекрасно представляла, что если бы Мумка услышала о говорящем камне, ее бы за уши нельзя было оттащить от Стоуни. Она бы пыталась с ним поговорить или что-нибудь рассказ ать. А завтрак, палатка и укладывание вещей — все лежало бы на Сумуске. Им действительно предстоял сложный день.