Бам! Мужик брякнулся на бок как был вместе со стулом, не успев даже ничего сообразить. Распластался тушкой убитого носорога и не подавал признаков жизни. Добрый удар, любил я занятия по рукопашке, особенно раньше, когда колено не подводило.

Под задницами у его дружков стулья будто сами назад отпрыгнули. Так резво они вскочили, видно, потрезвее своего собрата были. Кинулись на меня вдвоем пока я еще сидел. Думали, что я тюлень, раз жопу не сумел оторвать и стойку принять. Но я не тюлень — не вставая со стула, припечатал ближайшего ударом ноги в колено. Тот рухнул, как срубленное деревце, схватившись за мой столик и увлекая его за собой. Тарелка и бокал с пивом слетели на пол, обдав осколками по ногам. Третий был уже совсем близко. Его кулак свистел в воздухе, намереваясь сблизиться с моей мордой. Я отклонился вбок, пропуская его восвояси, и одновременно вскочил на ноги.

Мужик провалился в пустоту и потерял равновесие. Бам! — я добавил ему инерции ударом в затылок. Тот зарюхался щучкой и зацепил соседний столик. Что-то разбилось. Визги, крики. Эх… Нехорошо с соседями получилось…

Первый уже очухался, хромая схватил с чужого стола бутылку. Ему бы ее разбить и розочку сделать, но бугай не догадался. Кинулся на меня размахивая «Мартини». Что же вы такие неугомонные?

Он слишком разогнался и снова напоролся на мою ногу. В это раз я задрал ее повыше и зарядил в живот прямым. Охнув, туша согнулась в три погибели и, выронив бутылку, медленно сползла на пол, принимая позу эмбриона. Он что что-то выл, но из-за бухающих битов не слышно. Его дружки просекли, что оппонент им не по зубам и тихо отползали в сторонку, а к нам уже бежала охрана… Кто кричал, чтобы вызвали полицию.

— Полиция уже здесь, — ухмыльнулся я, нащупав в кармане ксиву.

Славный вечерок получился, как в старые добрые…

* * *

— Григорий Андреевич! — укорял меня молодой напарник, выворачивая от здания УВД на своем «Крузере». — Что же вы наделали? Лучше нам вернуться, пока кипишь не начался.

— Пошли они все на хер, Игорёша, — я открыл окошко и закурил. — Спать хочу, устал сегодня.

— Да за такую выходку вас вмиг из органов попрут!

— Да наработался я, Игорь. Сыт по горло. Пенсия есть, прорвемся.

В управление, куда меня доставили, я по-быстрому дал под запись объяснение дежурному участковому, не стал дожидаться приезда начальства, ОСБ и представителя инспекции по личному составу. Вызвонил Игоря и послал всех дружно на хер. Дядя Гриша не намерен пресмыкаться перед этими пафосными хлыщами, которые его будут жизни учить.

— И куда вы теперь? — участливо спросил опер.

На его немного еще детсковатом лице с пухлыми щечками отразилось неподдельное участие.

— Домой, куда ж еще…

— Это понятно… я про вообще. Не думаю, что это так все замнут. И полкан на вас зуб точит.

— В такси вон пойду, — бодро заявил я. — Машину свою одолжишь по старой дружбе? Потом на свою заработаю…

— Григорий Андреевич, на таких машинах не таксуют, — молодой оперативник бережно погладил руль в кожаной оплетке.

— И откуда у простого милиционера такая тачка? — поинтересовался я.

— Я не милиционер, а полицейский, — хохотнул старлей.

— Тогда понятно, — хмыкнул я. — А я до сих пор не могу себя полицией называть. Не лежит душа к этому слову…

— Да что душа, Григорий Андреевич? — учил меня жизнь Игорек.