– Мужчина должен уметь пить, – наставляла она. – Если не можешь, я помогу.

Время от времени Матахати с беспокойством поглядывал на Око. Заметив это, Око стала уделять Такэдзо еще больше внимания. Игриво положив ладонь ему на колено, она замурлыкала любовную песенку. Матахати вышел из себя. Резко повернувшись к Такэдзо, он выдохнул:

– Надо немедленно уходить отсюда!

Слова произвели желаемый эффект.

– Куда же? – заикаясь от неожиданности, проговорила Око.

– Назад в Миямото. Там моя мать и невеста.

На мгновение растерявшаяся Око быстро взяла себя в руки. Ее глаза сузились, улыбка застыла, а голос сделался ехидным.

– О, примите мои, извинения за то, что я предоставила вам кров! Если вас ждет дома девушка, то лучше поторопиться. Не смею вас удерживать!

Такэдзо не расставался с мечом из черного дуба. Счастье переполняло его от одного прикосновения к оружию. Время от времени он проводил тыльной стороной меча по ладони, наслаждаясь его совершенными линиями. Такэдзо спал, прижимая меч к себе. Прохладное прикосновение дуба к щеке напоминало ему пол додзё, где он учился фехтованию. Совершенный инструмент смерти и одновременно произведение искусства будил в юноше боевой дух, который он унаследовал от отца.

Такэдзо любил мать, но она покинула его отца и уехала, когда мальчик был совсем маленький, бросив ребенка с Мунисаем, суровым и строгим человеком, который при всем желании не сумел бы избаловать сына. В присутствии отца мальчик всегда чувствовал, себя скованным, никогда не бывая самим собой. Однажды, в девятилетнем возрасте, он так затосковал по материнской ласке, что убежал из дома и отправился пешком в провинцию Харима, где жила его мать. Такэдзо так и не узнал, почему расстались родители, да и вряд ли в детские годы он понял бы их объяснения. Мать вышла замуж за другого самурая и родила от него ребенка.

Добравшись до Харимы, маленький беглец быстро отыскал мать. Она повела его в рощу за местным храмом и там, обливаясь слезами и прижимая мальчика к себе, пыталась объяснить, почему он должен вернуться к отцу. Такэдзо запомнил эти минуты, они навсегда врезались ему в память.

Конечно, как истинный самурай, Мунисай немедленно послал людей в погоню за сыном. Всем было ясно, куда мог уйти мальчик. Такэдзо привезли в Миямото, примотав веревками к крупу неоседланной лошади, как вязанку дров. Мунисай вместо приветствия обозвал сына наглым ублюдком и в припадке ярости сек его до тех пор, пока сам не выбился из сил. Такэдзо никогда не забудет, с какой ненавистью отец вынес ему приговор:

– Если еще раз уйдешь к матери, я откажусь от тебя!

Вскоре после этого происшествия Такэдзо узнал; что мать заболела и умерла. С ее смертью из замкнутого хмурого паренька он превратился в дебошира, даже Мунисай побаивался сына. Когда Мунисай поднимал на него трость, Такэдзо хватался за палку. Лишь Матахати, тоже сын самурая, не боялся Такэдзо, а все деревенские дети беспрекословно подчинялись ему. К тринадцати годам Такэдзо выглядел почти взрослым.

Однажды странствующий мастер меча по имени Арима Кихэй, подняв золотистый штандарт в их деревне, вызывал на поединок любого, желающего с ним сразиться. Такэдзо без труда одержал победу к восхищению односельчан. Восхищение длилось недолго, потому что Такэдзо становился все более неуправляемым и жестоким. Некоторые считали его слишком кровожадным. Скоро, где бы он ни появлялся, люди отворачивались и обходили его стороной. Он платил им той же монетой.

Когда суровый и непреклонный отец Такэдзо умер, жестокость стала проявляться в юноше еще сильнее. Если бы не старшая сестра Такэдзо, Огин, он совершил бы в один прекрасный день проступок, за который его изгнали бы из деревни.