– О, против этого я не возражаю, – ухмыляясь, сказал он.

– Вы беспринципная женщина, Эстер, – при первой же возможности сказал ей сэр Гарет.

– Да, пожалуй, – задумчиво ответила она.

– В этом не может быть сомнений. Вы действительно собираетесь позволить Аманде попотчевать своего бригад-майора этой отвратительной историей, ею состряпанной?

– Но я не вижу в этом никакого вреда, Гарет! – сказала она, слега удивленная. – Это вызовет у нее желание поехать в Лондон, кроме того, даст ей возможность что-то планировать, а ей, знаете ли, это необходимо, ведь после того, как теленка с фермы отправили на рынок, ей здесь действительно стало очень скучно. И возможно, бригад-майор не окажется таким глупым, чтобы поверить этой истории. Всякому очевидно: у нее нет ни малейшего понятия, что означает быть скомпрометированной.

– И сказав это, вы все еще полагаете, что ей следует разрешить выйти замуж за этого парня? – спросил он.

– Это зависит от того, каков он, – задумчиво ответила она. – Прежде чем решать, я бы хотела его видеть. На следующий день ее желание было исполнено. Сэр Гарет, сидя в полусне под большой яблоней, с полностью спящим на его коленях Джозефом, почувствовал зловещее присутствие и открыл глаза. Его взгляд упал на рыжеволосого коренастого молодого джентльмена, который стоял в нескольких футах от него, мрачно его рассматривая. Презрение и гнев пылали в его голубых глазах, впитывающих великолепие расшитого халата, который, поскольку сюртуки его слишком хорошо сидели, чтоб можно было натянуть их на толсто забинтованное плечо, он был вынужден носить. Заинтересованный и слегка удивленный, сэр Гарет воспользовался своим моноклем, через который принялся изучать неизвестного посетителя. Капитан Кендал с шумом вдохнул и произнес голосом, полным пугающей и решительной вежливости:

– Я не ошибаюсь, сэр, полагая, что обращаюсь к сэру Гарету Ладлоу?

– Сэр, – ответил сэр Гарет мрачно, но с подергиванием губ, – вы не ошибаетесь!

Капитан Кендал, казалось, боролся с собой. Он сжал кулаки и стиснул зубы; он еще раз болезненно вздохнул и сказал размеренно:

– Мне жаль, сэр, чертовски жаль видеть вашу руку на перевязи!

– Ваша жалость, сэр, – сказал сэр Гарет, проникаясь духом сказанного, – глубоко меня трогает! Признаться по правде, мне самому жаль!

– Потому что, – произнес капитан Кендал сквозь стиснутые зубы, – из-за вашего беспомощного положения я не могу поступить с вами, как вы этого заслуживаете! Мое глубочайшее желание – чтобы вы поправились прежде, чем мне придется покинуть Англию!

– Боже праведный! – воскликнул сэр Гарет, начиная понимать. Он снова поднял моноколь. – Вы знаете, я представлял вас совершенно иначе! Мне бы хотелось, чтобы вы сказали вашу фамилию!

– Это, сэр, вы узнаете в свое время! Позвольте сказать вам, что сведения, полученные мною в Кимболтоне, – привели меня сюда переполненным двумя желаниями: первое, призвать вас к ответу, и второе, пожать руку юноше, который пытался спасти от ваших лап девушку, юность и невинность которой должны были бы охранить ее от кого угодно, кроме беспринципного злодея!

– Ну, боюсь, вы не сможете реализовать первое из этих совершено естественных намерений, – извиняющимся тоном произнес сэр Гарет, – но нет ничего проще, чем осуществить второе. – Он сел, оглянулся, побеспокоив Джозфа, который сел, чихнул и спрыгнул с его колен. – Когда я в последний раз его видел, он был в муках литературного творчества, вон там. Да, вот он, но уже не борется со своей Музой.