***

Валька размашисто шел по осенней солнечной улице, поглядывая на старые фасады, прикрытые карточными домиками строительных лесов. Прохожие из прошлого казались забавными, было по-осеннему свежо и волнительно. И счастье захлестывало его. Вот теперь он начнет, да-да, начнет свой главный отрезок жизни по-иному. Найдет хорошую девушку, женится, восстановится в университете. И у него родится сын, и все пойдет, как валик малярный по стенам.

И новая жизнь закрутилась. Лора позвонила пару раз, но он не дослушал и бросил трубку. На удивление, она отстала, наверно, быстро нашла другого дурачка. А он постепенно забыл, как попал в прошлое. Его неправильная жизнь и Ваганьковское кладбище вылетели из головы. Как вылетел, впрочем, и опыт зрелости. Все пошло так, словно у него и не было другого будущего. А правильное будущее начало строиться бурными темпами.

Через три-четыре недели после ухода от Лоры он случайно познакомился с тихой скромной девушкой. Ее звали Катя, у нее было высшее образование и круглое лицо с ладными чертами и зелеными глазами. Через полгода они сыграли свадьбу. Сняли комнату и зажили как в сказке. Валька восстановился в университете. Пока Валька учился, родители с обеих сторон помогали. Впрочем, по вечерам он подрабатывал охранником в супермаркете.

Прошло три года. Жить стало скучно, жена превратилась в сестру. Во время подготовки к диплому неожиданно родилась дочь. И началось: пеленки, распашонки. Семейная жизнь незаметно стала для Вальки хождением по гвоздям. Только начнешь вникать в путаные откровения Заратустры Ницше или в суть осевого времени Ясперса, как ребенок разразится несусветным ором. Нить обрывается, и приходится начинать все сначала. В конце концов, буквы сливаются в ершистые змейки. Раздражаясь неимоверно, Валька сваливал всю злость на жену — жалил ее по поводу и без повода. Если и была какая-то любовь, то быстро вся кончилась. К ребенку он, как ни старался, так и не почувствовал отцовства. Да и как можно, к такому вечно плачущему посреди ночи, едва уснешь, и вечно заливающему коричневой кашицей подгузники?

Валька окончил университет и одновременно развелся. "Прости, Кать, но я не создан для семейной жизни", — сказал он напоследок рыдающей жене. На работу Вальку с его абстрактной специальностью никуда не брали, на кафедре остаться не предложили. А служить охранником он считал уже ниже своего достоинства.

Прожив с матерью пару лет, он вконец извел ее нытьем и бездельем, и она устроила его на печную дачу к тетке. Там он связался с какими-то сомнительными личностями и начал часто выпивать.

К тридцати трем Валька совсем спился. Его гнали со всех работ — он уже ничем не брезговал, лишь бы зашибить на выпивку. Однажды он встретил бывшего одноклассника, несколько странного с детства типа. Тот в разговоре известил, что работает на Ваганьковском и может устроить туда и Вальку по старой дружбе.

Бывший одноклассник сдержал слово. Правда, свободной оказалась лишь вакансия мусорщика. В первый же день к концу смены Валька так "наклюкался" из припасенной фляжки, что заснул где-то на окраине кладбища. А вернулся на свет божий только ночью.

Открыв глаза, Валька заметил неподалеку девушку с язвами на руках, пришло ощущение дежа-вю, и он сразу все вспомнил — как обухом по макушке. Соскочил с земли и сел.

— О, господи, какого черта!

— Не поминай черта всуе, Валечка!

Сидя на земле у оградки циркачей Пичугиных, в нелепой позе, Валька схватился руками за голову.

— Ну почему я опять?.. Почему все так?

— А ты подумай, Валь. Не мне ж тебя учить, дочке акробата, пятого в нашей могиле.

— Ну почему, почему? — Валька начал покачиваться, как псих в сумасшедшем доме. На глаза навернулись похмельные слезы.