— Они поручили убийце-психопату проследить, чтобы никто не заговорил… — качая головой, медленно произнес Макмиллан, словно не мог в это поверить. — И что они ожидали?

Присутствующие согласно закивали.

— Но у него была серьезная поддержка, — заметил Стивен.

— Люди не склонны задавать слишком много вопросов, когда их просьбы выполняются, — отозвался комиссар. — Они закрывают глаза, выдают санкции… Да вы сами знаете, как это бывает.

— Значит, если в этом не замешаны государственные деятели, государственные деятели ни о чем и не узнают, так? — уточнил Макмиллан.

— В той мере, насколько это зависит от нас, — сказал комиссар. Он оглядел присутствующих, ожидая подтверждения, которое не заставило себя ждать. — Следовательно, главный вопрос сегодняшнего вечера: что делать… Что, черт побери, нам делать?

Судя по выражению лиц остальных, ответа ни у кого не было. Первым заговорил Макмиллан.

— Думаю, все хорошо представляют, что произойдет, если этот карточный домик развалится, — сказал он.

— Время они выбрали — хуже некуда! В стране уже и без того нестабильная ситуация… — отозвался глава разведслужбы, в ответ все согласно закивали.

Стивен не мог не согласиться с ними. Его накрыла волна гнева и бессилия. В результате стремления сохранить все в тайне погибли и пострадали люди. Неужели их жизни ничего не стоили? Он не мог больше молчать.

— Вот что бывает, когда высшие слои общества стараются действовать по… плану, — с отвращением сказал он. — Просто спортивные состязания в городе идиотов.

Макмиллан бросил на него неодобрительный взгляд, но остальные предпочли промолчать.

— Если никого из политиков не призовут к ответственности, какая компенсация предполагается семьям пострадавших?

— Трудный вопрос, — покачал головой комиссар.

— Ничего особо не придумаешь, — эхом откликнулись остальные.

— Однако благодаря Шэнду мы знаем имена участников, — сказал глава спецслужбы. — Трудно будет доказать, что они прямо участвовали в деяниях Монка, но зато мы можем дать им понять, что обо всем знаем. Может быть, если воззвать к лучшей стороне их души…

— И к лучшей стороне души их «друга», — не удержавшись, с горечью сказал Стивен.

— Стивен, — неуверенно заговорил Макмиллан, когда они возвращались в Лондон. Он хорошо понимал кипевший в душе его спутника гнев. — Думаю, нам обоим нужно время, чтобы успокоиться и все обдумать…

— Нет, — отрезал Стивен. — Утром у вас на столе будет мое прошение об отставке.

Макмиллан тяжело вздохнул.

— Не торопитесь, прошу вас, — тихо сказал он.

Вернувшись домой, Стивен набрал номер Талли.

— Слушаю?

От звука ее сонного голоса у Стивена язык прилип к небу.

— Слушаю, кто это? — повторила она.

— Это бывший торговец стеклопакетами, а ныне безработный, интересуется, помните ли вы еще его?

— Стивен? Это действительно ты?

— Он самый.

— Что случилось?

— С «Сай-Мед» покончено. Я подал в отставку.

— О, Боже! — воскликнула Талли, окончательно просыпаясь.