— Не смогут ли параноики найти их?

— Под землей нет звезд. Параноики могут прочитать мысли жителей Секвойи, но телепатической пеленгацией невозможно определить местоположение источника. Только Немые знают, где находятся пещеры, но ни один параноик не в состоянии прочитать мысли Немого. Скоро к нам присоединятся достаточно Немых, чтобы провести жителей Секвойи на последнем этапе. Даже кочевники не будут знать, куда мы направляемся.

— Тогда можно не опасаться за сохранность этой тайны среди телепатов… а кочевники? Что, если они заговорят?

— Они этого не сделают. По многим причинам. Во-первых, они не имеют связи с внешним миром. Во-вторых, у них царит автократия. Коуди знают, как укреплять власть. А потом… ты не задумывался, как города отнесутся к тому, что кочевники уничтожили целое поселение? Кочевники будут помалкивать, просто опасаясь за свои шкуры. Да, это может просочиться. Никогда нельзя быть уверенным, если вовлечено столько народу. Я сейчас работаю над импровизированным планом: он достаточно хорошо сработает. Хобсон сделал паузу и его мысль стремительно пробежала по сознанию Беркхальтера. — Что случилось, Берк? Тебя по-прежнему что-то тревожит?

— Наверное, все дело в людях, — согласился Беркхальтер. — Люди… Ты знаешь, все это кажется мне не совсем честным. Я бы не выдержал такой изоляции от всего остального мира. Они…

В мыслях Хобсона промелькнул резкий эпитет. Куда более резкий, чем на словах. Он сказал:

— Честно! Конечно же, это не честно! Берк, ты видел толпу на дороге разве у них на уме была честность? Если кто тогда заслуживал наказания, то уж эта толпа его точно заслужила! — Его голос смягчился. — Ты понимаешь, мы постоянно забываем об одной вещи. В нас развивали такую снисходительность к обыкновенным людям, что мы совсем забыли: ведь они, в конце концов, тоже не дети. Погром — это самая непростительная согласованная акция, в которой можно обвинить группу. Это всегда нападение заведомого большинства на беззащитное меньшинство. Эти люди убили бы нас, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте, при первой же возможности. На их счастье, мы не настолько агрессивны, как они. Я считаю, что они достойны более худшей участи. Мы вовсе не жаждали оказаться в таком положении. Повсюду вокруг нас несправедливость, но я думаю, что это наилучшее решение в данных обстоятельствах.

Они наблюдали за движущейся внизу в лунном свете процессией. Хобсон продолжал.

— Когда мы запустили все это, стало ясно еще кое-что. И очень хорошее. По чистой случайности мы можем провести чудесный эксперимент на человеческих отношениях. Пещерное сообщество не будет тупиковой ветвью. Мы считаем, что в конце концов Болди и обыкновенные люди вступят там в смешанные браки. Персонал госпиталя может стать потенциальными послами доброй воли. Конечно, это потребует осторожности, но я думаю, что с нашей способностью читать мысли и скорректированной с учетом этого пропагандой, дело выгорит. Это может стать окончательным решением проблемы взаимоотношений Болди и обыкновенных людей.

Понимаешь, это будет микрокосм того, каким должен быть весь мир каким он должен был бы быть, если бы Взрыв не породил нас, телепатов, раньше времени. Это будет общество, где, великодушно правя, будут преобладать телепаты. Мы научимся регулировать отношения между людьми, и во время учебы не будет опасности. Это будет метод проб и ошибок без наказания за ошибки. Возможно, людям придется немного тяжеловато, но ненамного тяжелее, чем приходилось поколениям Болди по всей земле. Можно даже надеяться на то, что через несколько лет эксперимент настолько нормализуется, что даже узнав о нем, члены сообщества предпочтут остаться.