Стас понял, что перед ним одна из тех переполненных жизненной силой натур слабого пола, которые просто не смогут существовать, если не будут выплескивать часть переполняющей их эмоциональной энергии для обличения одних и обожания других. И то и другое у них чрезмерно, а зачастую и беспричинно. Но если бы они не делали этого, то, скорее всего, просто взорвались бы изнутри.

Их колоссальное эмоциональное поле, как правило, искажает объективную картину мира до неузнаваемости. В результате этого ценность выдаваемой ими информации близка к нулю. Ее нужно проверять и перепроверять.

Стас хотел уже, сославшись на занятость, покинуть гражданку Курочкину и найти свободную скамейку где-нибудь подальше, но почему-то не сделал этого. Через очень непродолжительное время он искренне похвалил себя за выдержку.

— Знаете, позавчера, это было как раз накануне похищения, когда они с Василием выходили из музея, я просто залюбовалась этой парой… — доверительно дотрагиваясь до руки Стаса своей большой теплой ладонью, сказала Ада Львовна. Теперь она обращалась к нему, как к старому знакомому и союзнику по борьбе:

— Я даже хотела подойти и сказать ей: «Иришунчик, посмотри, кто перед тобой! Прекрасный молодой человек! Ты будешь с ним счастлива! И я позавидую тебе, как женщина — женщине!..».

И тут что-то щелкнуло в мозгу у следователя Алексина: «Что значит — вместе выходили из музея? Что значит «вместе»?

— Выходили вместе после работы? — ощущая внезапный холодок в груди, спросил он.

— Ну да! — выдохнула дым Курочкина. — Василий и Ирочка… Я сидела как раз на этой лавочке и ждала свою приятельницу, с которой…

Дальше Стас уже не слышал.

Но ведь Ирина Викторовна утверждала, что к концу рабочего дня в музее, кроме троих — ее самой, директора и Белобокова, — никого не было!… Значит, был еще и четвертый!

— Большое вам спасибо! — сказал он статс-даме, поднимаясь.

— Ну что вы… — потупилась она, — долг каждого честного человека помочь следствию. Я знала: вы поймете, что во всем виноват он, Белобокое! Я почувствовала это сразу. Вы — наш! Можете и дальше рассчитывать на мою помощь!..

И она величаво протянула ему свою полную, несколько увядшую руку. Как сообразил Стас, для прощального поцелуя.

6. Подозреваемый

Профессия следователя, которую Стас избрал, учила многому: наблюдательности, умению логически мыслить, по нескольким деталям выстраивать в воображении большие куски реально происшедших событий — умению, которому позавидовал бы любой писатель или режиссер, — и, главное, учила видеть, точнее ощущать другого человека.

В последнее время Станислав Александрович замечал, что почти безошибочно предугадывал, как поведет себя тот или иной человек, что скажет и о чем будет молчать.

Но в этом странном музейном деле все вели себя не так, как им, казалось бы, следовало себя вести.

— Нет, Рог я не брал, — опустив голову, еле слышно проговорил Василий Васильевич Маркуша.

Станислав Александрович встал из-за рабочего стола и подошел к окну. На улице сеял безнадежный осенний дождь. В такую погоду хочется быть там, где тепло, горит электричество, запотели изнутри окна, накурено, и стоит веселый шум голосов. И даже залетающий в распахнутую форточку режущий осенний ветер кажется приятно освежающим морским бризом. Но в такую погоду не очень-то весело сидеть в голом служебном кабинете, даже если этот кабинет твой собственный.

— С какого времени вы находились в музее в день кражи и что вы там делали? Ведь вы были уволены из музея месяц назад, так?

Маркуша долго молчит, потом поднимает голову и начинает говорить.