Сколько себя помню, я читала. Начала с пяти лет и уже не могла остановиться. Сначала сказки, потом приключения, потом фантастику, детективы… Я проглатывала одну книжку и бралась за другую. У бабули в деревне, правда, читать было нечего, да и некогда. Но в городе я читала запоем. Родители почти всегда пропадали на работе, и моим любимым занятием было остаться дома одной, сделать уроки и, обмотавшись клетчатым стареньким пледом, залечь с интересной книжкой. Иногда я совершала набег на холодильник и затем вновь возвращалась к дивану.

Лет эдак в шестнадцать я стала задумываться о некоторых других сторонах жизни и поняла: пора заняться собой. Лениться дома с книжкой, конечно, милое и самое достойное дело, но так и проходишь всю жизнь кулебякой, на которую ни один парень не позарится. Вот если бы я жила где-нибудь в Африке, то дело другое. Там чем женщина толще, тем считается красивее. И жен африканские женихи выбирают себе по весу. Полагаю, что засылают сватов с весами и наказом: «Меньше двух центнеров не сговаривать!»

За шоколадненького я замуж не собиралась, поэтому решила худеть. Записалась в секцию аэробики и стала исправно посещать занятия. Фитнес в то время у нас только нарождался. В стареньком спортзале мы старательно выполняли махи, наклоны, приседания и тому подобное.

— Но главное — строгая диета, ты должна ее блюсти, как десять библейских заповедей. Про жирное и сладкое забудь, после шести часов вечера во рту не должно быть ни крошки. И запомни: пирожные — это яд, — вразумляла меня тренерша, верная последовательница Джейн Фонды из далекой Америки.

Была она тощая — как скелет. Особо мне не верилось, что по силам девичьим выдерживать такие строгости, и я скромно отвечала:

— Я постараюсь.

— Никаких «постараюсь». Или так, или никак. И скоро будешь стройной, как кипарис.

Какое-то время я, полная энтузиазма, пыталась соблюдать все рекомендации. Но как тут устоишь, если в холодильнике столько соблазнов? Тут тебе и вареньице абрикосовое, рядышком, на блюдечке, булочка со взбитыми сливками. Чуть левее — из духовки пахнет маминым пирогом. Хоть на кухню не заходи! Через пару недель я сорвалась, снова стала трескать то самое сладкое да жирное, которым стращала меня моя строгая наставница. Но на занятия ходила регулярно: ногами-руками махала, не жалея сил. Поначалу было трудно — по семь потов сходило. Такой худой, конечно, как моя инструкторша, я не стала — комплекция не та. Но мало-помалу нашла свою золотую серединку — и вкусненьким иногда баловалась, и заниматься продолжала.

Даже поклонники у меня появились. Мальчишки спорили, кому Блинчикову до дома провожать. А девицы, что по вечерам во дворе на детской площадке тусовались, местные королевы бензоколонки, волком смотрели и даже что-то обидное мне вслед несколько раз кричали, «жиртрест» или что-то в этом духе. Но я-то знала, что это они от зависти, и потому не реагировала.

В общем, грудь у меня осталась пышной, да и бедра тоже, хотя стали они при этом более упругими.