Мне показалось – я ослышалась. Наследство, сын, доверенность… Столько лет не подавать никаких признаков жизни – и на тебе. Даже не будучи искушенной в юридических делах, я знала, что наследство делится поровну между вдовой и остальными наследниками. А из оставшейся половины вдова имеет право еще на половину. Проще говоря, три четверти положено тому из супругов, которому довелось пережить лучшую половину. Так что если найти хорошего адвоката… моему пасынку светило не так уж много.

– Но ведь ваш сын – в Америке, – вдруг вспомнила я.

– С чего вы это взяли? Ему просто некогда, мальчик так занят…

– Нам сказала сестра Валерия… Нина.

– Не знаю, откуда она взяла эту чушь! Мы вообще с ней не общались после развода.

Нежный голос звучал теперь враждебно-раздраженно. Я совсем растерялась и ляпнула уже совершенно бездумно:

– Откуда же вы узнали, что Валерий умер?

– Не ваше дело! – отрезала моя собеседница. – Умер, квартира приватизирована на его имя, вы там только прописаны, поэтому половина принадлежит моему… то есть нашему сыну, вот и все. Готовы отдать добром? Или будете судиться? Впрочем, если нет завещания…

Я обнаружила, что мою раковину, давным-давно отчищенную до не правдоподобного сияния. Тогда я была слишком растеряна, чтобы что-то соображать. Но теперь я задала себе еще один вопрос: откуда бывшая жена Валерия знала, что квартира приватизирована только на него? И еще эта оговорка относительно того, что завещания не существует. Кроме нас с Валерием, этого никто не знал. Впрочем…

Я бросила уборку, взяла записную книжку и нашла номер телефона Нины. Со времени моего переезда от нее не было ни слуху ни духу, в годовщину смерти Валерия она на кладбище не пришла и не звонила. Последнее меня, впрочем, не слишком огорчало, потому что общих интересов у нас с Ниной не было и быть не могло. Если честно, сама я после переезда слишком замоталась, чтобы звонить сестре покойного мужа – не в таких уж близких отношениях мы с ней были. Да и обиделась, конечно, на ее и ее мужа не слишком корректное поведение во время похорон. Но теперь все это не имело значения.

Трубку Нина сняла после второго звонка. И не сразу поняла, кто с ней говорит: похоже, обо мне она вспоминала не намного чаще, чем я о ней. Если вообще вспоминала.

– Наташа? Какая Наташа? Ах, это ты…

– Да, это я. Хочу задать тебе несколько вопросов. Скажи, когда ты последний раз видела бывшую жену Валерия?

– Когда? Давно. Года три тому назад, наверное. А зачем это тебе?

– Почему ты решила, что их сын в Америке?

– Ты меня что, допрашиваешь? – разозлилась Нина. – Так у меня мало времени. И вообще, какая разница? Валерий умер…

– Валерия убили, – неожиданно для самой себя сказала я.

Сформулировала вслух то, что не давало мне покоя всю ночь и все утро. Сформулировала – и ужаснулась тому, что получилось в результате моих размышлений и воспоминаний.

– Ты сошла с ума! – взвизгнула Нина. – Откуда этот дикий бред? Врачи установили, что он умер от сердечного спазма, ты же сама так сказала…

– Но неизвестно, что показало бы вскрытие, – заметила я, но Нина, похоже, меня не услышала и продолжала на повышенных тонах:

– И потом, за что его было убивать? Кому? Как? Если из-за квартиры, то тебя бы тоже не оставили в живых. И мы с Игорем не наследники…

Трубка выскользнула из моих рук, и связь прервалась.