Елена Ларина. Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака
Ошибки женщины почти всегда происходят от ее веры в добро…
Пролог
Мы сидим в большой уютной комнате. За окном – зимний вечер. Мы встречаем Рождество. Мы – это двенадцать подружек, которые десять лет назад ходили в астрологический кружок «Зодиак». Тогда, расставаясь, мы договорились собраться – прошло десять лет, и вот мы здесь. А ведь, кажется, мы почти не изменились! Только Мэри из девочки превратилась в роскошную женщину. Хозяйка виллы тоже выглядит потрясающе, впрочем, как всегда, Надя Шарапова похудела, а у Марианны появилось во взгляде что-то новое. Все жутко рады, что вырвались из круговерти будней, из той колеи, которая так или иначе загоняет жизнь каждого человека в определенные рамки. Все в восторге от представившейся возможности остановиться на минутку, отдышаться, оглянуться… Мы уже выпили за Рождество, налопались всяких вкусностей, заготовленных Евой, и приступили к тому самому, для чего мы здесь собрались. Мы рассказываем друг другу истории любви… – …Все здесь? Кворум налицо, – торжественно провозглашает душа компании Света Чернова. – А сейчас слово предоставляется… Крутится импровизированная «рулетка». От шампанского слегка кружится голова. Я закрываю глаза, а когда открываю, широкое горлышко бутылки указывает прямо на меня. – …Комсомолке, спортсменке, активистке и просто красавице Татьяне Александровне Никитиной! Я на секунду задумываюсь: рассказывать все, как на духу, или что-нибудь приукрасить, как обязательно бы сделала моя подруга Катя? Нет, не по мне это. Не умею сочинять, придумывать. Буду говорить так, как было. Это моя жизнь, и я ею горжусь.
Будни замужней женщины
День начинается, как обычно. Утро как утро, ничего особенного. Я просыпаюсь от мерзкого электронного писка будильника. – Паша, проснись! Ну просыпайся, уже восемь. – Сама вставай, – любимый отвернулся к стене. Дело в том, что Паше уже пора подниматься, а мне еще только через полчаса – сегодня занятия со второго урока. Если мне надо вставать раньше, то я ставлю часы на кухне – не так громко, но я все равно услышу, потому что сплю чутко, а Павлу мешать не будет. Тут к будильнику присоединяется телефонная трель. Господи, ну восемь часов же! – Паш, это не мне звонят, это тебе. – Мне в такую рань никто не звонит. Мы оба знаем, что это не так: продавцы его ночных точек – круглосуточных ларьков – иногда звонят утром, в конце рабочего дня. – Ты что, трубку взять не можешь? Давай по-быстрому! – ворчит сонный муж, натягивая на голову одеяло. Такие утренние звонки, а иногда даже и ночные, стали случаться все чаще. Все чаще из-за них мы ругаемся, потому что Паша почему-то не хочет отвечать на них, предоставляя мне право разговаривать с какими-то жуткими мужиками с кавказским акцентом. Я вылезаю из кровати и бегу к телефону. – Алло, а Павла можно? – Так и есть, голос в трубке невозможно коверкает русские слова. – Сейчас, минутку… – я закрываю микрофон телефона рукой и испуганно шепчу мужу: – Подойдешь? Это какой-то мужчина – он уже звонил, хочет поговорить с тобой. – Скажи, чтобы перезвонил… потом, – и еще что-то нецензурное, уже в подушку. Я непроизвольно краснею. «Лицо кавказской национальности» в трубке терпеливо ждет. На все мои вопросы Павел из-под одеяла раздраженным голосом бурчит, что все нормально, что это по работе и что волноваться абсолютно, ну вот абсолютно нет ни малейшей причины, и вообще так все осточертело, ну когда же наконец его оставят в покое и дадут наконец выспаться?… В ванной долго стою под упругими струями душа, пытаясь успокоиться. |
