Поерзав, я аккуратно выползла на твердую землю и вздохнула с облегчением.

Но, преодолев еще двадцать метров, поняла, что рано обрадовалась.

Теперь передо мной возвышалась куча, изгибы которой на расстоянии полуметра повторяли красные линии.

Поняв, что мне придется сейчас сделать, я застонала и, упав в эту грязевую жижу, ощущая себя гусеницей, опять поползла вперед.

Что говорить, приятного было мало, и его стало еще меньше, когда высота линий в конце последнего метра уменьшилась на треть. Тело мое, однозначно, пролезало, а вот приподнятая голова уже нет.

Но какой у меня выбор? Еле сдерживаясь, я уронила лицо в грязь и, шустро, но аккуратно заработав телом, сделала последний рывок. После чего, приподнявшись, не увидела перед собой никаких препятствий.

— Дистанция пройдена. Поздравляю вас с окончанием экзамена. Прошу покинуть полосу испытаний.

Хмуро посмотрев на дверной проем, который в этот момент открылся, уже совершенно без эмоций заковыляла на выход, где из меня извлекли контролер.

Потирая плечо, я повернулась и увидела практически весь поступающий люд. Грязный-прегрязный. И только больше половины ракш были хоть и мокрыми, но практически не запачканными. Они, видимо, непроизвольно сбились в кучку, ощущая на себе недружелюбные взгляды остальных.

От открывшейся мне картины я почувствовала, как на сердце резко потеплело, и, пройдя к ближайшей стене, села, погрузившись в медитацию.

Мне еще были нужны силы на возвращение домой.

Не знаю, сколько прошло времени, мне показалось, что пара минут, как раздался голос нашего сопровождающего:

— Поступающие, результаты проверки физической пригодности нами получены и обработаны. Прошу вас всех явиться завтра на собеседование для подведения итогов и решения о вашем зачислении.

Только услышав эти слова, я поняла, в каком виде сейчас пойду домой!

Глава 3

Естественно, привести себя в порядок нам никто не дал, и, выйдя вся грязная из здания, я только сейчас заметила, что уже темнеет.

Везти меня в таком виде не захотело не одно такси, а если учесть, что они все роботизированные, то даже двойную цену не предложишь ― всё равно бесполезно.

Я не прохожу, видите ли, по стандартам гигиены! Что б у них масло потекло!

Делать было нечего и пришлось идти пешком, за неимением лучшего. По дороге у меня три раза служба контроля попросила документы, а некоторые гуманоиды показывали пальцем.

Надо ли говорить, в каком настроении я зашла в квартиру?

В очень, очень плохом, и оно стало еще хуже, когда меня вышли встречать Женька и мама, выглядывающая из-за нее. Выражение ужаса на их лицах сказало мне, что практически засохшая грязь не прибавляет мне шарма.

— Я в душ!

И сбежала с места предполагаемой битвы.

Но, видимо, плохо я знала свою родительницу, потому что она, встав за дверью в ванную комнату, всё то время, пока с меня смывалась эта грязь, читала мне мораль, заранее напридумывав себе всяких ужасов.

Выйдя из душа и увидев упрямое выражение на ее лице, мне стало ясно, что разговора не избежать.

— Дочь, нам нужно поговорить!

— О чем?

— О твоем безответственном поведении. Твоя затея…

— Мам, может достаточно уже опеки? Я совершеннолетняя, и помешать мне поступить в Звездную Академию ты не можешь. Поэтому разговор окончен.

— А я хочу тебе напомнить, кто тебя содержит, и если ты завтра пойдешь на это собеседование, то я больше не хочу тебя видеть. Обеспечивай себя сама!

Вот, значит, как. Мы решили использовать мою финансовую зависимость, чтобы навязать мне свое мнение. Столько лет со мной прожила, а так и не заметила главного: чем сильнее она пытается на меня надавить, тем упрямее я становлюсь.