Да, многое в Калебе поражало ее.

– Я думаю, Тоби так часто навещает нас потому, что ему скучно, – заметила Кэт, когда Калеб начал жарить бифштексы. – Он приехал из Лондона «коло года назад, но спустя какое-то время жизнь в провинции показалась ему не интересной и недостаточно утонченной, короче говоря, не соответствующей его избалован ному вкусу. Да что говорить, ведь наиболее волнующим событием в нашей деревне за последние шесть лет было бегство персидской кошки от миссис Томас. Ей затем долго пришлось гнаться за беглянкой по дороге.

Калеб оторвал взгляд от жарящегося на рашпере мяса.

– Это было незабываемое зрелище?

– Видите ли, миссис Томас, которой уже шестьдесят пять, – озорно улыбнулась Кэт, – в спешке забыла переодеть ночную рубашку. Вообще-то, и проблемы бы не было – ведь все произошло рано утром, но Сэм, развозчик молока, видевший миссис Томас бегущей по дороге в прозрачной ночной рубашке, бледнеет при одном воспоминании об этом. Бедняга был так потрясен, что нам с Кейт пришлось отпаивать его чаем в Клив-Хаузе.

– А миссис Томас теперь покупает молоко в городе, – подхватил Калеб.

Вначале, слушая рассказ Кэт, он тихо посмеивался, наконец, не выдержав, громко рассмеялся. У Кэт перехватило дыхание. Его серые глаза искрились от смеха, а белозубая улыбка на смуглом лице была настолько обаятельна…

– Ну и как поживает кошка? – спросил Калеб, вдоволь насмеявшись.

– Живет, проказница, – с улыбкой ответила Кэт.

– Пока вы рассказывали эту трогательную историю, Кэт, я услышал, что вы говорите с легким ирландским акцентом. Да и фамилия Рурк – подтверждение тому.

– Будьте уверены, перед вами настоящая ирландка, – с преувеличенным акцентом ответила девушка. – Моя бабушка в течение многих лет учила меня говорить правильно. Это было просто необходимо, ведь мой отец говорил с таким сильным акцентом, что мог ругаться на своих лошадей добрые пять минут, совершенно при этом, не заботясь, что кто-то поймет его…

– Конечно, кроме лошадей, – шутливо заметил Калеб.

– Да, уж они-то его хорошо понимали, – согласилась Кэт. – Ростом он чуть выше меня, но мог объездить любую дикую лошадку, – с гордостью добавила она.

Калеб кивнул.

– Я слышал о таких людях. Ваша семья все еще в Ирландии?

– Да, мои мать и отец, – ответила Кэт, понимая вдруг, что она слишком разоткровенничалась. Или это Калеб так влияет на нее?

– А есть ли у вас сестры или братья?

– К сожалению, у меня никого нет, хотя обычно у ирландцев большие семьи. Папа всегда мечтал о сыне, потому что я, к несчастью, не смогла заниматься лошадьми. Конечно, я отлично умею ездить верхом, так как меня посадили в седло, едва я научилась ходить и говорить. Но я не очень люблю лошадей, – призналась Кэт. – Хотя папа и считает, что они лучше многих людей.

– Рурк, – пробормотал Калеб, что-то припоминая. – Ваш отец случайно не Мишель Рурк, довольно знаменитый жокей, ставший впоследствии объездчиком лошадей?

Кэт прикусила язык. Не следовало слишком много выкладывать о себе. Но она и представить себе не могла, что историк, профессор так прекрасно осведомлен насчет лошадей и скачек!

– Как там бифштексы? – напомнила она Калебу, с удовольствием меняя тему разговора, так как увидела дым за его спиной.

– Проклятие! – ругнулся Калеб, снимая сковороду с рашпера. – Надеюсь, вам нравится хорошо поджаренный бифштекс, по крайней мере, с одной стороны?

– Их можно есть? – осторожно спросила Кэт.