Кэрол до боли сжала кулаки.

— Вы не мой принц, мистер де Оливейра. Успокойтесь, — с горечью и сарказмом проговорила она, вздернув голову. — Золушка давно не верит в волшебные сказки…

У него вырвался вздох. Он ожидал от нее все, что угодно — слезы, мольбы, упреки — но только не это. Чаши весов уравновесились. Но она была смятена, подавлена, не верилось, что всего лишь несколько секунд назад они были так близки, как только могут быть близки друг другу мужчина и женщина. А теперь эта враждебность и торг. Он требовал назвать стоимость того, что для нее не имело цены.

— Почему же тогда? Почему ты отдалась мне?

Кэрол потянулась к своей одежде, лежащей на полу возле кровати. Руки дрожали, душил гнев. Да, век живи — век учись. Нет правды в этом мире. Она была полной дурой, отдав себя с такой готовностью человеку, считающему ее лгуньей.

— Кэрол?.. — с нажимом произнес он.

— Я хотела тебя. Похоть… что же еще? — Великолепные зеленые глаза вспыхнули и тут же погасли под его холодным взглядом. — Никакого тайного умысла у меня не было, — Чувственные губы сложились в кривую улыбку. — Ты ведь это хотел услышать? — зло сказала она, натягивая юбку под одеялом. — Но похоть — это то, что надо тебе, но не мне, понятно? Неужели ты думаешь, что я буду так же виснуть на тебе, как твои подружки, богатые леди? Или ты думаешь, что я уже сошла с ума от любви к тебе? Спустись на землю!

Выпалив все это, Кэрол спрыгнула с кровати и скользнула за перегородку. Коекак умывшись, она прислонилась к холодной стене, с трудом держась на ногах. Любовь берет вас за горло, когда вы совсем этого не ждете, и вырывает из груди сердце, сколько бы вы ни твердили: «Я не хочу этого! Мне не нужны эти чувства!»

Да, это была ошибка, но гордость мешала признаться. Иногда вы играете и проигрываете. Иногда из вас делают дурака. Это жизнь. Но если не потеряете самоуважение, вы выздоровеете. И это тоже жизнь.

Грубое ругательство вдруг сорвалось с ее губ. К счастью, он не расслышал. Эта привычка к бранным словам в стрессовой ситуации сохранилась у нее с детства, и она никак не могла от нее избавиться. Впервые в жизни в голове царил полный хаос. Ей сделали понастоящему больно. И шок никак не проходил. Стоило только подумать о том, как он с ней обошелся, и она была готова заплакать от унижения.

Они совершенно не подходили друг другу. Жили в разных мирах. Если бы судьба была более милостива к ней, то они вообще никогда бы не встретились. Что могло быть у них общего? Амбициозный, жестокий, принадлежащий миру самых богатых людей, этот человек носил дорогие костюмы в полоску, держал свой стол в безупречном порядке и даже в разгар любовной страсти думал о предохранении против беременности. И ее девственность оказалась не подарком для него, а угрозой. Как она вообще позволила себе влюбиться в такого!

Конечно же, это не любовь! Их вынужденное заключение смешало все эмоции, породив чувство, которого прежде не могло быть. И когда эти пули ударили в дверь, она была так напугана, а Алвеш так оберегал… Она так радовалась, что он рядом и защищает ее, что неправильно истолковала свои собственные чувства. И, не задумываясь, пожертвовала девственностью, которую хранила для будущего мужа, следуя наставлениям деда. Его нравоучения и были ее образованием. У матери был другой, свой собственный взгляд на мораль, но он не принес ей счастья. Понимая это, Кэрол решила, что сексуальные эксперименты не для нее. Вот если она полюбит когото и ктото полюбит ее, и впереди их будет ждать общее будущее, — тогда другое дело. Но страсть без любви… на это был запрет в кодексе Кэрол. И она только что нарушила свой же запрет. Мысль об этом отозвалась очередной волной боли.

Алвеш включил еще одну лампу.