– Что так? Вроде бы Обуховы не из робкого десятка? – шумел Вася.

– Она у нас такая лиса, что к ней не токмо что волки, медведи прут на поклон, – сказала Надежда с оттенком гордости. – Отбою от них нет. А ты – в лес идти?

– Надя! – вспыхнула Мария. – Чего ты городишь?

– Ну, ну, застыдилась. Тоже мне – девка красная. Активист, называется, – проворчала Надежда. – Садись к столу. Проголодалась, поди.

Мария села рядом с Кадыковым. Тот чинно поздоровался за руку. На столе перед ним лежал раскрытый блокнот и карандаш.

– Маша, давай на мою сторону! – позвал ее Андрей Иванович. – Зиновию Тимофеевичу кое-что записать надо.

– Пожалуйста, пожалуйста! – Мария пересела.

– У нас тут беда стряслась, – сказала Надежда, пододвигая ей чашку и наливая чай. – Вчера вечером в Волчьем овраге свистуновского мужика убили. Ты, может, его знаешь? Он ветеринаром работал. Мы еще в двадцать третьем годе сватали у него старшую дочь за нашего Матвея.

– Не помню, – сказала Мария.

– Да где тебе помнить? Ты еще в гимназии училась. Красивая девка была.

– Кто, Маша? – усмехнулся Белоногий.

– Какая Маша! Дочь ветеринара.

– Что ж вы ее не сосватали?

– С таким женихом не больно развернешься, – сказала Надежда. – Вот тебе, собрались ехать на смотрины, свататься… А он и заявился в сапогах, в свитке, и кушаком подпоясан. Как извозчик. Ты куда, говорю, собрался – в извоз или на смотрины? А он мне – попа видно и в рогоже. Ну да, попа видно в рогоже, а дурака по роже. С той поры мы с ним и познакомились.

– С кем, с попом? – спросил Белоногий.

– С каким попом! С ветеринаром. – Надежда обернулась к Марии: – С нас тут допрос сымают.

– Ну, какой это допрос? – смутился Кадыков.

– Нет, нет, все правильно. Ты пиши, – ободрила его Надежда и опять Марии: – Я уж им рассказывала. Идем мы вчера из Бочагов. К нашим в гости ходили. Как раз к Брюхатову полю подходим. Не то чтоб сумерки, но солнце уже село. Андрей, говорю, давай прибавим шагу. Корова теперь ревет недоеная. Марии нет, а Зинка и за сиську путем ухватить не умеет. Пойдем скорее! Вот тебе – хлоп! – от оврага. Вроде бы кто тесом об тесо ударил. Андрей говорит, это выстрел, а я ему – какой выстрел? Пастух плетью хлопнул. Что теперь за пастух, говорит он. Стадо давно уж пустили. Так вот идем, рассуждаем. Подошли к оврагу. Смотрим – внизу, обочь тропинки, человек лежит. Ну, думаю, нализался. Еще Андрею сказала: вот она, ваша выпивка, до чего доводит. Ну ладно, спускаемся вниз, глядим… Да это же ветеринар убитый! Лежит лицом кверху, глаза закрыты, а из пробитого виска еще кровь пульсирует. Андрей, может, он еще живой? Тот взял его руку, пульс пощупал. Нет, говорит, мертвый.

– Кто же его застрелил? Что за мерзавцы? – спросила Мария у Кадыкова.

Тот только руками развел.

– Распутываем.

– Я думаю, здесь работает одна и та же рука, – сказал Вася Белоногий. – Узнаю почерк.

– Какая рука? Что ты имеешь в виду? – спросила Мария.

– И лошадь Андрея Ивановича, и амбар Деминых, и ветеринар убитый, и кое-что другое, – ответил Вася.

– А при чем тут ветеринар? Какое он имеет отношение к лошади да к амбару Деминых? – спросила Мария.

Вася погладил свой бритый затылок и сказал иронически:

– Некоторое… Уголовный розыск считает, что убийство совершено с целью ограбления. А по моим данным – с другой целью.