– Разве я что-нибудь сказала? – спросила она удивленно.

– Нет, – нежно ответил он, – но ты была прекрасна. Просто прекрасна.

Приняв душ и одевшись, Кэрлис вышла на улицу и с удивлением обнаружила, что ничего не переменилось. Угрюмый таксист-еврей отвез ее домой и, даже не поблагодарив, взял чаевые. Лестер, привратник, пожелал ей доброй ночи, и Чарли, лифтер, – тоже. Никто ничего не заметил. Открывая дверь, она вдруг поняла, что непостоянный режим ее работы, поздние ужины с заказчиками, людные совещания, поездки в Вашингтон и Бостон, из которых она часто возвращалась домой за полночь, составляли отличное прикрытие для тайных встреч.

Войдя в дом, она обнаружила, что все осталось на прежнем месте – и коллекция голубого фарфора, и пляжный халат на спинке кровати, и косметика в ванной. А чего, собственно, она ожидала? Что вещи восстанут и поднимут против нее бунт?

Она почистила зубы, вымылась, надела ночную рубашку и легла в постель, ощущая приятную истому во всем теле. Она чувствовала необыкновенный прилив жизненных и душевных сил. Глядите, вот она, ей можно только позавидовать: у нее есть интересная работа, любимый муж и любовник, который не может без нее жить.

На сей раз Кэрлис не сказала себе: это в последний раз.

– Мы с Уиллом засиделись на работе, – сказал Джордж, все еще ощущая на теле прикосновения Кэрлис.

– А у меня для тебя новости, – сказала Джейд, давая понять, как ждала его. Она никогда не умела скрывать своих чувств. – Помнишь, я не смогла пойти на вечеринку, которую ты устраивал для Матти Робинсона? Ну так вот, мы со Стивом только что подписали договор с Мэри Лу. Савенн открывает здесь, в Нью-Йорке, первую галантерею Стефана Хичкока. И мы хотим, чтобы оформил ее ты! – Она замолчала, ожидая потока благодарностей. Но Джордж не произнес ни слова. – То есть если тебя это интересует.

– А почему ты, собственно, передумала? – осторожно спросил Джордж, не желая показывать ей свои чувства. – Ведь ты же не хотела работать со мной.

– Это было давно, и тогда я не была уверена в нашем будущем, – честно призналась Джейд. – Я не знала, как у нас все сложится. А теперь все переменилось, мы живем вместе.

Джейд хотела его, но Джордж отстранился. Он был польщен и обрадован предложением, но ему казалось, что Джейд играет роль госпожи Благодетельницы. Может, все это его фантазии, но он подумал, что она хочет, чтобы свою благодарность он доказал в постели.

– Ничего? – спросил он немного виновато. Он боялся оказаться не в форме. Он говорил себе, что это из-за Кэрлис, забывая, что раньше все было наоборот: после одной женщины у него еще лучше получалось с другой.

– Что-то я паршиво себя чувствую. Наверное, простудился.

– Ничего страшного, – успокоила его Джейд. Она всегда так говорила. Хоть бы раз разозлилась, подумал Джордж.

– У тебя кожа нежная, как бархат, – говорил Джордж, целуя и лаская ее. Когда-то Кирк говорил то же самое. Но когда это было? Теперь он толкует о прибылях, вкладах, акциях, о своем «Самоуче». Однажды Кэрлис не выдержала:

– Ты можешь говорить о чем-нибудь другом? – прервала она его.

– А о чем мне говорить? – раздраженно откликнулся Кирк. В конце концов, ведь все это для нее! В компанию вложены ее деньги. И обогащает он тоже ее, во всяком случае, и ее тоже. – Разве есть что-нибудь важнее этого?

Если сказать ему, что жена завела любовника, может, и выяснится, что есть вещи поважнее, но, разумеется, Кэрлис промолчала, не дав воли женскому тщеславию.