|
По этому поводу он высказал мне самые уместные и в то же время разумные и приемлемые мысли. Дабы не утруждать вас чрезмерно, скажу, мы договорились, что, если, помимо четырехсот тысяч ливров ваша милость гарантирует ему в контракте выплату в течение десяти лет ста тысяч без процентов, то сделка заключается немедленно, причем вы сохраните права на наследство. Решение, ваша милость, теперь за вами. Если сие предложение вас устраивает, вам потребуется всего-навсего выслать доверенность, и ваша дочь вступит в брак еще до великого поста. В противном случае попытаемся сыскать другую партию. Однако, как бы то ни было, прошу вас, ответить мне незамедлительно. Молодой человек обещал мне подождать, хотя я также дал обязательство, что не будет затрачено лишнего времени сверх необходимого. Мне ведомо, что он рассматривает и другие партии, одна из которых чрезвычайно выгодна.
С самой искренней любовью к вам, дорогой племянник, ваш Лалан».
Сделка заключена! Это выражение громко звучало в мозгу Терезы, когда она думала о своем браке. Де Фонтене оказался рыжеволосым молодым мужчиной с уверенным взглядом человека, знающего себе цену и вполне удовлетворенного своим положением в обществе, хотя и не в самых его верхах, но весьма престижных кругах. Он не был ни слишком умен, ни слишком недалек, ни красив, ни безобразен, ни высок, но и ни мал ростом. Мадам де Буажелу, склоняя Терезу к этому браку, весьма образно сравнила выбор супруга с подбором обуви: — Что лучше — облюбовать остроносые парадные туфли на высоком каблуке или домашние шлепанцы? Удобнее всего чувствуешь себя в шлепанцах. Что же касается галантных приключений, то, обвенчавшись и родив от законного супруга наследника семейного состояния, женщине совершенно не возбраняется обзавестись любовником. Как выразился один из французских мудрецов, «среди людей низкого знания легко встретить удачные браки, но среди знати не известен ни один случай человеческой любви». Так что Терезу никто и спрашивать не стал, все было решено без нее.
Семейное счастье
2 февраля 1788 года был подписан брачный контракт, согласно которому отец давал за дочерью 400 тысяч ливров и еще 100 тысяч с рассрочкой платежа на десять лет и без процентов. Состояние жениха включало в себя два особняка в Париже и один в поместье Фонтене-о-Роз недалеко от столицы, 830 тысяч ливров и 60 тысяч годового дохода, обеспечиваемого его должностью королевского советника. После завершения всех формальностей, 21 февраля 1788 года в парижской церкви Св. Эсташа, после обязательной публикации извещений о предстоящем событии, молодых людей обвенчали. Из-за недавней смерти одного из родственников Жан-Жака обряд совершили без особой помпы, длина шлейфа свадебного платья невесты составляла всего четыре локтя. Зато свидетелями со стороны Терезы помимо дяди Лалана и мадам Буажелу, мысленно радостно подсчитывавшей луидоры, заработанные ею на удачном сватовстве, были генеральный консул Хосе Окариз и посол Испании во Франции граф Фернан де Нуньес. Присутствие таких важных лиц говорило о том, что положение отца Терезы в Испании коренным образом изменилось. — Улыбайтесь, дорогая, — нашептывала на ухо невесте мадам де Буажелу, закрепляя на ее волосах испанскую мантилью из старинных кружев. — Для таких красавиц как вы личная жизнь с замужеством не заканчивается, а только начинается! Теперь вы обретаете истинную свободу! Тереза прекрасно понимала, о чем идет речь. Девен де Фонтене не относился к числу тех мужчин, с которыми она в своих девичьих мечтах хотела бы пойти под венец, но в супружестве с ним приобретала статус знатной дамы, доступ в избранные салоны Парижа, недурную финансовую обеспеченность и свободу любить, кого ее душе угодно. Вскоре после бракосочетания муж Терезы за 400 тысяч приобрел наследственный маркизат, дабы окончательно и непоколебимо утвердиться в положении титулованного аристократа. |
