– Прекрасно. Обязательно передам ему, дорогая, если представится возможность. Правительство должно извиниться перед вами и Шепом. Они не имели право проделать все таким образом. Я буду звонить вам.

– Спасибо. Большое спасибо вам, сенатор. До свидания.

Положив трубку, Эмили долго сидела неподвижно. Слова сенатора эхом отдавались в ее возбужденном мозгу.

Мысленно она перебирала всю цепочку событий. Подав на развод, Эмили начала новую жизнь. Потом она с трудом оправилась после удара, нанесенного известием о том, что Шеп погиб. Но все оказалось неправдой. Шеп вернулся живым и снова появился в ее жизни.

А потом снова исчез. И не позаботился даже о том, чтобы позвонить, разузнать о детях. Так думала Эмили. Потому она снова стала перестраивать свою жизнь, собирать силы, чтобы двигаться вперед.

А теперь сенатор Темплтон сказал Эмили, что выводы ее снова оказались неправильными. Что молчание Шепа было вынужденным и вызывало у него самую настоящую ярость.

И он вернется домой – снова вернется.

«О Господи!» – подумала Эмили. Так не может больше продолжаться. Она откроет дверь – на пороге будет стоять Шеп, и все начнется сначала. И настанет время продолжить разговор о будущем, который они так и не закончили. Эмили догадывалась, что скажет ей Шеп, и боялась, что от этих слов ее сердце разобьется на мелкие кусочки.

Сколько еще раз придется ей вынести эту боль?

Сколько раз придется выстраивать заново собственную жизнь, начав сначала?

И где взять силы, чтобы опять открыть дверь и позволить Шепу снова войти в свой дом и в свою жизнь?

9

Сомнение.

Эмили казалось, что она будет испытывать его всю жизнь, оно проникло внутрь, стало частью ее существа, прерывало мысли, тревожило ее сон по ночам, заставляло просыпаться рано утром.

Лежа в постели, Эмили смотрела в потолок и мысленно возвращалась в прошлое. Она вспоминала свою жизнь с Шепом – счастье и горе, смех и слезы.

Что же делать дальше? Cтоять на своем, настаивать, что они больше не муж и жена, разрешить Шепу видеться с детьми, но твердо заявить, что он не может останавливаться в ее доме? Или снова открыть перед ним дверь, пригласить в свой дом, а потом опять ждать удобного момента, чтобы посадить Шепа перед собой и продолжить дискуссию об их дальнейших планах? – Нет, только не это, – вслух произнесла Эмили, прижимая кончики пальцев к вискам.

Если Шеп поцелует ее, она растает. Если он коснется ее, Эмили растворится в его объятиях, поддавшись охватившей ее страсти. Она любит Шепа. А значит, каждый день и час, проведенный под одной крышей с ним до того, как он уедет, – а он обязательно уедет опять, – только усилит боль и одиночество, которые ей предстоит испытать, когда за ним закроется дверь.

«Сколько же раз люди могут прощаться навсегда?» – спросила себя Эмили.

Покачав головой, она встала, решив, что не может больше оставаться наедине со своим собеседником по имени Сомнение.

Вдали прогремел гром. Собираясь ложиться, Эмили надела белую ночную рубашку, в окно стал бить дождь. Отдернув штору, она прислонилась лбом к холодному стеклу, вспоминая времена, когда они с Шепом занимались любовью под шум дождя. Желание тут же зашевелилось в ней, и Эмили отпрянула от окна, испытывая почти ненависть к себе.

Зайдя в детскую, Эмили убедилась, что дети мирно спят под шум дождя в полумраке комнаты. Зная, что не сможет заснуть, она отправилась на кухню, и вскоре уже сидела за столом с кружкой горячего кофе.

Она решила, что должна положить конец этому состоянию. Замешательство иссушало ее, высасывало из нее энергию. Она должна точно решить, что будет делать, когда приедет Шеп.