|
– Ладно, сделаю, как ты хочешь. Улыбка вновь озарила лицо Кэтрин, и она открыла глаза. – Прошу тебя, поаккуратнее с уголками. На месте папы я бы подмешала немного снотворного в какой-нибудь коктейль и угостила ее, подумала Лекси. – Хорошо. Мистер Джордан взял вещи дочери и направился в ее спальню. – Лоренс, постой. Александра, что ты наденешь завтра? – Не дожидаясь ответа, Кэтрин расстегнула сумку. – Насчет пижамы не беспокойся: я купила, вам троим одинаковые, в красную клетку, чтобы вы хорошо смотрелись на фотографиях... – Она достала платье. – Синее? Джинсовое? Ты собираешься встречать Рождество в этом! Лекси быстро перебрала в уме все свои наряды – в основном черные концертные платья. – У меня есть красный пиджак... – Но он не подойдет! – Тогда черное платье. – Черный, не входит в число наших цветов – на Рождество нельзя быть в черном. Равно, как и в белом. У нас же кремовая скатерть с золотой вышивкой. А если кто-то наденет белое, она будет казаться грязной. – Я... – Иди в магазин, купи новое платье. – В магазин накануне праздника?! Ни за что! Кэтрин повернулась к мужу. – Лоренс, дай ей кредитную карточку. Мистер Джордан достал бумажник. – Ну, если ты так хочешь, мама... – Это был шанс сбежать. Бедный папа, подумала Лекси и посмотрела на него с жалостью. – Вам что-нибудь купить? – Ром. – Лоренс! – Для коктейля, Кэтрин. – Но у нас ведь была бутылочка. – Там осталось меньше, чем я предполагал, – с невинным видом ответил мистер Джордан. – Тогда заодно уж проверь, достаточно ли у нас бренди, оно нужно для сливового пудинга. А также стружка мускатного ореха... Послушай, Лоренс, я дам Александре твой сотовый теле-фон! – Кэтрин выдвинула ящик комода и протянула дочери трубку. – Мама, в магазинах наверняка так шумно, что я не услышу звонка, – начала было Лекси, но осеклась, увидев недовольный взгляд матери. Неожиданно раздался неприятный писк, к аромату сосны примешался запах гари. – Это сработала пожарная сигнализация на кухне, – прокричал Лоренс. – Мое печенье! – Миссис Джордан поспешно убежала. – Пока, мам, – кинула ей вслед Лекси и вышла из дома. Гретхен и Лес приехали почти одновременно, ближе к вечеру. Едва войдя в гостиную, Гретхен заявила, что не станет общаться ни с кем до приезда пси-хоаналитика, и удалилась к себе. Лес прибыл небритый, с грязными волосами, в мятой, запачканной краской одежде. В ушах у него было больше колец, чем в шкатулке у Лекси. Услышав, что сестра пригласила на обед некоего Спенсера, он заныл: – Я так скучаю по Арно. Почему мне нельзя его привести? Но когда он снял куртку, все забыли и о неведомом Арно, и обо всем остальном. Защитно-го цвета майка открывала испещренные татуировками руки, грудь и спину Леса. – Я художник, – гордо заявил он, – а мое тело – холст! Кэтрин тут же, сославшись на усталость, ушла к себе. Лекси отправилась в кухню мыть посуду, а Лес вступил в перебранку с отцом. На следующий день в шесть часов утра Лекси, облаченная, в клетчатую ночную сорочку с кружевами, при виде которой Франческа, наверное, умерла бы, разбудила брата и сестру, заста-вила их надеть купленные матерью пижамы, велела вести себя хорошо и отвела вниз, топая по ступенькам громче обычного, чтобы оповестить родителей о своем приближении. Как в старые добрые времена. Санта-Клаус предусмотрительно подарил им по велосипеду. Гретхен и Лес были в востор-ге. Оттого ли, что родные были так веселы, или оттого, что в воздухе витал аромат праздника, а может, из-за шампанского, которое мистер Джордан подлил в апельсиновый сок, Лекси позво-лила себе расслабиться и понадеяться, что все будет хорошо. |
