Я простояла так секунду, две, три, а Нинка все не орала. Я открыла глаза и несмело шагнула в папину комнату. Антона нигде не было. А Нина сидела на широком мягком полукруге, который заменял и кровать, и диван. Я с опаской уселась на второй такой же полукруг и притянула к себе подушку в форме головы монстра. Все здесь было выдержано в черных или белых тонах: и обои, и ковер, и эти круги, на которых мы сидели. Одна из стен полностью являлась зеркальной. Большое окно закрывали черные непрозрачные рольшторы, расписанные баллончиком. Потолок тоже был расписан и разукрашен. Частые папины гости постарались над этим. Более-менее нормальной мебелью в этом месте, которое было увешано папиными работами, можно было назвать высокий шкаф, который достался ему еще от прадедушки. Отреставрированный шкаф, расписанный бело-черной вязью, стоял в дальнем углу напротив нас. Это было единственное место во всей комнате, куда мог укрыться Антон. Глядя туда, я нервно сглотнула. Хорошо, что этот тормоз хотя бы догадался спрятаться…

— Какая ты странная, — внимательно поглядела на меня подруга.

— Нормальная я. Просто не выспалась.

— Ну смотри мне. Три тысячи демонов! Ну и мерзость! — захохотала Нинка.

— Где?

— Да везде! Как твой папан здесь только живет? — уставилась на огромную картину без рамы Нинка.

С полотна на нее смотрела выпученными жуткими глазами жаба с женскими волосами цвета расплавленного золота. Вокруг жабы весело порхала пара десятков миниатюрных эльфов с гранатометами в руках.

— Лучше бы спросила, как мой папа все это рисует! — хмыкнула я в ответ. — Это, между прочим, картина под названием «Идеал красоты эллипса».

— Если только эллипса… — с отвращением разглядывая жабу, проговорила блондинка. — Так, вернемся к делу. Почему я сюда пришла так рано? Я хотела сообщить, что ты идешь сегодня со мной.

— Куда? — глупо переспросила я.

— На концерт моих лапулек. Группы «На краю». Можно подумать, ты не знаешь, куда я сегодня вечером собираюсь, — раздраженно ответила подруга.

— Зачем? — не понимала я.

— Мне помогать.

— Но у меня нет билета!

— А тебе он и не потребуется, — как-то странно усмехнулась Нинка.

— Почему? Ты что задумала? — почувствовала я что-то нехорошее, глядя на сияющее чем-то действительно демоническим лицо Нинки.

— Та-дам! — пропела она и, как фокусник, вытащила откуда-то маленькую пластиковую карточку.

— Это что? — удивилась я.

— Это что? — пискляво передразнила меня подруга. — Это твой пропуск, журналист Радова.

— Чего? Какой журналист? Совсем со своим Сеточкиным рехнулась?

— Ты журналист нашей университетской газеты, милочка, — с победоносным видом ответила Нинка. — Пойдешь в клуб вместе со мной. Будем вдвоем брать интервью.

Я даже на ноги вскочила и повысила голос, забыв, что в шкафу засел мой гость.

— Никуда я не пойду! С чего ты это взяла? Совсем уже у тебя ум высох!

— Ты не можешь так со мной поступить! — в голосе подруги зазвенели слезы.

Тут Нинка стала использовать свой любимый прием — слезное выпрашивание. Он безотказно действовал на всех, включая ее железобетонного папочку.

— Катечка, ну, пожалуйста, ты должна будешь мне помочь приворожить Кея! Милая моя, прошу! Ты же моя лучшая подруга!

— И единственная, — вставила я, хмурясь.