– Не знаю. – Вздохнула девчонка. – Но похож очень. Если и он, как у немцев-то оказался?

– Помрем – все на свете узнаем! – погладил дед ее по плечу и тут же прикрикнул на пацанов. – А вы чего регочете?

Те тут же притихли.

– Так… – грозно обвел он взглядом троицу. – Стрелял у дома кто?

– Ну, я… – виновато приподнялся Кузьма.

– Сиди-ко… Зачем стрелял?

Тот в ответ только пожал плечами. Сам не знал. Или побоялся сказать, что с перепугу.

– Как же вы того офицера-то в машине шлепнули?

– Так это… Мы в леске с Васькой сидели. А Костя в кустах у дороги. Он гранату кинул, а мы пульнули пару раз по машине.

– И попали?

– Попали! Я, между прочим, на 'Ворошиловского стрелка' готовился сдавать осенью. Не успел только. Районный Осоавиахим эвакуировался.

– Ну, ты-то, может, и попал из винтаря. А Васька? Ты, Василий, где автомат-то надыбал?

– Так мы, прежде чем из дома то уйти, готовились же! – вскинулся немногословный дотоле Васька. – Вон с Костиком и Кузьмой в лес ходили. Тут наши осенью много оружия оставили. Даже пушку нашли. Сорокапятку. Только у нее прицела не было. И снарядов.

– Жалко… А то бы вы ее выкатили на дорогу и фрицы бы в штаны наклали с испугу и в Берлин уехали бы. Так, командир партизанский?

Дорофеев молчал.

– А ты, аника-воин, чего по немцам не пулял, когда мы от них по лесу-то бежали?

– Он чего-то перестал стрелять. Я уж потом посмотрел, патроны вроде есть. Там, наверное, перекосило чего-нибудь.

– Перекосило… В мозгах у тебя перекосило. Коли оружие не знаешь, неча в бой брать его!

Потом дед помолчал и продолжил, перебиваемый только треском дровишек:

– Значит вот я вам, чего скажу, вояки хреновы. Отныне. Ни одного шагу без моего разрешения. Тут вам война, а не мамкина сиська. А ты девка, чего хихикаешь? – внезапно повернулся дед Кирьян к Рите.

Та, совсем и не хихикая, недоуменно посмотрела на него.

– Кабы ты собиралась чуть быстрее, немцы нас не застали бы! Что возилась как корова беременная, прости Господи? Тут тебе не этот… не телепиздер… Тут война и шевелиться надо, чтоб товарища не убило и ж… э-э-э… ногу не прострелило!

Рита захлопала заблестевшими глазами. Она же не виновата, что надо было проверить и аптечку, и вещмешок уложить удобно!

– Не виноватая она. Это ты немцам потом объясняла бы. Значит так. Костер тушите. Только не водой, ироды. В сторону головешки откиньте и угли сапогами разгребите. И по костровищу-то потопчитесь, чтоб подостыло – добавил дед, когда парни сделали дело.

– Ты, Ритулька, ложись на костровище. Я одеялко подстелю, другим накроешься. Я справа лягу, а ты, Васька, потолще. С другой стороны. Чаю, не замерзнешь и не простынешь. Земелька-то еще не согрелась…

Глава 7. Девчонки.

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:

вместо свадеб – разлуки и дым.

Наши девочки платьица белые

раздарили сестренкам своим.

Сапоги – ну куда от них денешься?

Да зеленые крылья погон…

Вы наплюйте на сплетников, девочки,

мы сведем с ними счеты потом.

Б. Окуджава. 'До свидания, мальчики'

Дедовский метод не помог. Она все равно зачихала и закашляла утром. То ли нервное напряжение, то ли сырой лес…

Но температура поднялась. И даже немецкий быстрорастворимый аспирин из далекого будущего не мог сбить ее. И, естественно, кипяток, настоянный на прошлогодних листочках брусники.