Первым опасность осознал Петер Андерсон, муж Миры и спортивный директор «Бьорнстад Хоккея». Он бросился к техникам и за секунду до финального свистка сумел потушить свет. В темноте охранники вывели судей из дворца и тут же увезли. Чем бы все кончилось в противном случае, объяснять не нужно.

Вот почему здесь достаточно и тихой угрозы, звонка от транспортной фирмы. Очень скоро Мира поймет, почему ей позвонили.

Встреча с местными властями еще не закончилась, но кое кто в Бьорнстаде уже знал ее исход.

* * *

У здания городской администрации всегда развевались флаги, государственный и с гербом коммуны; местные политики видели их из конференц зала. Оставалось несколько дней до праздника середины лета, прошло три недели с тех пор, как Кевин и его семья покинули город. Этим поступком они изменили всю историю – не только ту, что будет, но и ту, что уже совершилась. Просто не все еще это поняли.

Один из политиков кашлянул, предпринял мужественную попытку застегнуть пиджак, хотя в последний раз такое было возможно с полдесятка рождественских застолий назад, и сказал:

– Мне очень жаль, Петер. Но мы пришли к заключению, что для региона будет лучше, если мы сосредоточим ресурсы коммуны на одном хоккейном клубе. А не на двух. Мы собираемся сосредоточиться на… «Хед Хоккее». Так будет лучше для всех, в том числе и для вас, если вы не станете возражать. Учитывая… сложившееся положение дел.

Петер Андерсон, спортивный директор «Бьорнстад Хоккея», сидел по другую сторону стола. От такого удара он словно рухнул в темную пропасть, откуда едва донесся его слабый голос:

– Но мы… нам нужна помощь всего то на несколько месяцев, а потом мы найдем еще спонсоров, коммуне достаточно выступить поручителем перед банком…

Он замолчал, тут же устыдившись собственной глупости. Разумеется, местные политики уже переговорили с банковским начальством – они ведь соседи, вместе играют в гольф и охотятся на лосей. Решение было принято еще до того, как Петер вошел в этот кабинет. Приглашая его, сотрудники администрации подчеркивали, что это будет «неформальная встреча». Без протокола. Стулья в конференц зале были такими маленькими, что настоящим политическим тяжеловесам приходилось сидеть на нескольких сразу.

У Петера звякнул телефон; на электронную почту пришло письмо о том, что генеральный директор Бьорнстадского хоккейного клуба ушел в отставку. Петер знал почему: директору наверняка уже предложили пост в Хеде. Петеру придется держать удар в одиночку.

Местные политики по ту сторону стола ерзали, и Петер знал, о чем они думают. «Не позорься. Не проси и не умоляй. Будь мужчиной».

* * *

Бьорнстад стоит на берегу большого озера, вдоль всего берега которого тянется узкая полоска пляжа. В теплое время года почти успеваешь забыть, что зима в Бьорнстаде длится девять месяцев; летом пляж принадлежит городским подросткам. Посреди мельтешащих надувных мячей и бурлящих гормонов сидел на песке двенадцатилетний мальчик в солнечных очках. Мальчика звали Лео Андерсон; мало кто на пляже знал это прошлым летом, но сейчас его знали все. И косились на него так, будто он вот вот взорвется. Несколько месяцев назад сестру Лео, Маю, изнасиловал Кевин, но полиция не сумела ничего доказать, и Кевин отделался легким испугом. Город разделился, большинство встало на сторону Кевина; ненависть раскалила людей настолько, что семью Лео попытались выжить из города. В окно его сестры швыряли камни с надписью «ШЛЮХА», ее травили в школе, даже созвали собрание в ледовом дворце, чтобы уволить отца Маи и Лео с поста спортивного директора «Бьорнстад Хоккея».

Потом обнаружился свидетель – мальчик, ровесник Маи, он был в доме, когда произошло преступление, – но какая разница.