Она смотрела на Саймона с искренним состраданием; он нравился ей, это было заметно, и она хотела его, но принципы боролись в ней с желаниями.

— Расскажи мне, что с тобой случилось? — она ласково, как сестра, приобняла его за плечи, — повздорил со своей девчонкой? Бывает. Не бери в голову. Уверена, она завтра же прибежит извиняться… К такому-то красавчику…

Саймону совсем не хотелось говорить об Онки. Любая мысль о ней отзывалась тоской, бескрайней, холодной, как зимняя степь. Вместо того, чтобы ответить на вопрос девушки, он снова прильнул к ней:

— Ты правда считаешь, что я красивый?

— Очень, — подтвердила она горячо, — если меня завтра изрешетит пулями, я буду счастлива, что последний мужчина, которому я смотрела в глаза, был так удивительно прекрасен…

— Ну так возьми меня, — прошептал он, обдавая её кипящим сиянием своих изумрудных глаз.

— Нет, — сказала она почти грубо, — я сейчас вызову такси и отвезу тебя домой. Ты помиришься со своей девушкой, вы с нею поедете в мэрию, распишитесь и проживете долгую счастливую жизнь… Я так и вижу тебя в чистой уютной комнате, у камина, с ребенком на коленях…

Саймон отстранился и с вызовом посмотрел на чернявую незнакомку. Его хорошенькие губки разверзлись, выпустив на волю отвратительное ругательство.

— Ты меня не знаешь… Я не такой. Я не ангел. Я могу быть разным…

Он стоял и смотрел на неё, прекрасный и смелый, в свете фонаря его рубашка отливала розовым, в ясных глазах плескалась ярость.

— Не хочешь? Я просто пойду тогда в другой бар, найду кого-нибудь… понаглее…

Последнее слово Саймон выделил, произнеся его по-особенному, едко, с вызовом.

— Ну иди, ищи, — ответила она, и в лице её сверкнуло что-то жёсткое, упрямое.

Саймон немного оробел, но пошёл, однако, медленно, мелкими шажками по залитому фонарным светом тротуару. «И ведь уйдёт!» Девушка-лейтенант всё это время стояла, нервно стиснув губами потухшую сигарету, и напряженно смотрела вслед Саймону — он ни разу не оглянулся. Она догнала его в конце улицы.

— Что же всё-таки с тобой случилось? — спросила, привлекая юношу к себе и начиная гладить по волосам, как расстроенного ребенка; они вышли из пятна фонарного света и стояли теперь в тихой темноте, до сюда едва долетал невнятный шум бара, — Откуда же ты такой чудной? — по её изменившейся интонации было понятно, что она уже почти примирилась с его странным намерением.

Саймон ничего не отвечал, он просто стоял рядом, освещая своей красотой ее, вполне возможно, последнюю ночь на земле. Он протянул ей руку, чтобы она вела его, и внутри у него всё застыло от волнующего предвкушения…

Над баром располагалась маленькая комнатка, предназначенная как раз для таких встреч. Она сдавалась на час — для этого достаточно было сунуть хмурой девушке за барной стойкой хрустящую купюру и слегка подмигнуть — та мигом соображала, что к чему.