Красивый голос резко прервался - пуля вошла прямо в горло. Вторая пуля, не удивляйтесь кучности, вошла в глаз Романа. Вошла и вышла из уха вместе с фонтананчиком мозгов и крови. Он упал на спину и умер даже не увидел на прощания свирепо-хмурого неба.

   Илья и Виктор упали в грязь и судорожно, непривычными движениями стаскивали с плеч автоматы. Казалось прошла вечность пока пальцы передвинули рычажки предохранителей АКСов на одиночную стрельбу.

   Автомат это вещь неимоверно громкая для стрелка. Особенно не привычного. Ожидая выстрела, держа и уже давя на курок человек непроизвольно напрягается. И великое искусство воина оставаться расслабленным даже во время стрельбы. Напряжены глаз и кисти. Все остальное не важно. Или почти неважно. Никто из оставшихся троих не был искусным стрелком. И попадание Кравушкина можно расценивать как удачу, фарт, халяву. Но бой это игра разума и меткости. Фарт нужен, но он зачастую зависит от необразованности противника. Ведь вести бой - это образование необходимо. Опыт.

   Кравушкин встал над травой и попытался попасть в лежащего в двадцати метрах от него Виктора. Виктор уже снявший с предохранителя автомат в ответ выстрелил собственно не надеясь на удачу. А ее и не было. Он промазал. Но уже открыл огонь Илья. Первая пуля вошла в бедро предателя и убийцы. Вторая вонзилась в живот и пробивая кишки чуть завернула и вышла из под ребер в боку.

   Это пистолетная пуля отбрасывает человека. Она оболочная и тупая. При попадании оболочка сминается и пуля превращается в блин. Отсюда и получается маленькое отверстие на входе и вынесенных пол черепа на выходе. Автоматная пуля предназначена прошивать легкие бронежилеты. Зачастую она цельная. А иногда еще и со смещенным центром тяжести. Это самая веселая пуля. Войдя в живот она может выйти где угодно только не из спины. Таких в рожках солдат не было. Убило Кравушкина трассирующей пулей. Чирк и тело. Но она не откинула стрелка, она не сбила его прицел хотя и дернула тело. Мертвый палец надавил на курок ствол автомата задираясь вверх выпустил все оставшиеся в магазине заряды. И первые из них вошли в голову и спину Полянского. Два - один, лидируют предатели.

   Илья, трясясь, поднялся над травой и посмотрел сначала на завалившегося врага, а затем на друзей и не в силах ничего ни сказать, ни сделать он просто сел обратно на траву. Автомат выпал из его рук, а он не заметив все, смотрел на изуродованное лицо Гуслинского. Повернуться к Виктору он просто не мог. Он смотрел в оцепенении как из порванной ушной раковины Ромки на траву стекала кровь перемешанная с дождем.

   Так он остался один. Он тоже не похоронил друзей. Держа за ремень автомат он волоком тащил его почти километр. Если бы вещь мешок он снял с плеч, Илья никогда бы не взял его с собой с места бойни. Но тот свешивался сзади и был в состоянии Ильи просто незаметным. Только добравшись до трассы, неизвестного направления он пришел в себя и лег на землю подставляя лицо каплям падающим с неба. Его совершенно не волновало что автомат лежащий на земле тоже по самое цевье в грязи и что вода затекает во все технологические отверстия оружия. Он осознал, что за мгновения увидел смерть трех человек. И сам только что убил одного из них. Это был вечер третьего дня потопа.

   Мокрый лес встретил Илью тяжелыми ледяными каплями, срывающимися с ветвей. Они били в каску, зачем-то одетую им сразу после перестрелки и гибели спутников, и громом передавались в раскаленный мозг. Не один раз спотыкнулся уставший парень о поваленные штормовым ветром толстые ветви и целые деревья. Ноги гудели и дрожали и непонятно от чего - больше от усталости перехода или от страха и холода. Страх? Да, страх. Остаток пережитого. Видение убитых друзей и шок от представления самой возможности быть так же глупо умерщвленным.