— Сонька?! Вот это да! Ну здравствуй! А ты же ведь в Бостоне!

— В Бостоне, в Бостоне, штат Массачусетс! — блондинка засмеялась и подхватила Виту под руку. — И все очень прекрасно! Я за родителями приехала, довольно им тут париться! Никогда не думала, что Волжанск может показаться мне таким грязным! Ты-то как?! Пойдем в сторонку, поговорим! Тыщу лет ведь не виделись! Ты, кстати, первая из нашего класса, кого я встретила! Идем, идем и не упирайся — я ведь могу просто сунуть тебя подмышку и унести силой! Что это у тебя — отоварка?! Давай я понесу — быстрее будет! Как ты ходишь на таких каблуках?! Ну и соплистая же у вас тут погодка!

Не замолкая ни на минуту, Соня протащила Виту через рынок, легко расталкивая покупателей и превращая пробки и заторы в возмущенные обломки. Высмотрев подходящее кафе, она втолкнула в него одноклассницу и захлопнула за собой дверь с такой силой, что стекло жалобно звякнуло. Спустя несколько секунд следом за девушками из толпы выбрался человек в короткой коричневой дубленке с поднятым воротником. На захлопнувшуюся дверь кафе он посмотрел раздраженно, потом повернулся и торопливо зашагал на автостоянку. Вскоре к кафе подкатила грязная зеленая «шестерка» и заняла удобную и безопасную позицию, с которой можно было одновременно наблюдать и за центральной дверью, и за черным ходом. Водитель откинулся на спинку сидения и закурил, постукивая по рулю золотой ацтекской пирамидкой.

— Это, вот это и два вот этого! — сказала Соня ткнув в поднесенное официанткой меню длинным серебристым ногтем. — И еще вот этих сигарет! Господи, Витка, ты не представляешь, до чего же это здорово — просто посидеть в баре и подымить! Там совершенно невозможно найти бар для курящих, что ты! Даже на улице нельзя покурить — штраф! Ужас, Витка, ужас! Даже соседи — представляешь, твари! — подали жалобу, что мы курим на своей лужайке! Шагу нельзя ступить, чтоб тебя не оштрафовали, не пожаловались! Там, кстати, зарабатывают не только профессией, но и исками! Одна наша соседка подала жалобу на ресторан, в котором постоянно обжиралась до невозможности и заработала ожирение в конце концов. Ты, кстати, зря смеешься — все идет к тому, что ее иск удовлетворят, и она получит кругленькую сумму.

— Так, значит, плохо в Бостоне? — спросила Вита, настороженно глядя на высокий бокал с напитком, который поставила перед ней официантка. Соня засмеялась и махнула рукой.

— Да нет, нет, очень даже прекрасно, и в Россию я уже вряд ли вернусь. Но иногда, знаешь ли тоскливо. Не вписываюсь я в американский менталитет! Работать там люди умеют, да, не то, что у нас, но отдыхать не умеют совершенно! Конечно, мы с Колькой своих друзей-аборигенов как можем перевоспитываем. Но все же отдыхать там лучше с русскими — наших, кстати, в Бостоне навалом! Боже, Витка, но какой же все-таки там жирный народ! Ты бы видела, как они жрут — ужас! Если бы не по три спортзала на душу населения, каждый бы там уже давно свой живот в тачке возил перед собой, как барон Апельсин в сказке Родари — помнишь?! Но возвращаться все равно нет смысла — особенно Кольке. Ты-то как тут? Замуж еще не вышла?

— Да вот вроде как выхожу, — сказала Вита, — считай, только что помолвка была.

— А почему такой похоронный тон?! По залету что ли выходишь? Или он старый, толстый, некрасивый и с большим кошельком?

— Да нет, молодой, симпатичный… со средним кошельком… можно сказать, умница. Просто я не уверена, хочу ли я этого.

— Ерунда, все притрется — главное, чтоб мужик был! — заметила Соня поучающе.