Сержант Траслоу орал на одиннадцатую роту, где кто-то жаловался на отсутствие ведра для воды, и Траслоу кричал на парня, требуя прекратить скулеж и пойти стянуть чертово ведро.

— Ты, похоже, не нервничаешь, — Адам отпил кофе, скривившись из-за резкого вкуса.

— Конечно же, я волнуюсь, — ответил Старбак. На самом деле мрачное предчувствие зашевелилось его нутре, как змеи в потревоженном гнезде. — Но думаю, что могу стать хорошим военным.

Было ли это правдой, или он просто он хотел выдать желаемое за действительное? Или просто бахвалился перед Салли?

Неужели всё из-за этого? Бравада, рассчитанная впечатлить девушку?

— Я не должен находиться здесь, — сказал Адам.

— Ерунда, — бодро заявил Старбак. — Переживи один день, Адам, всего лишь один день, а потом поможешь заключить мир.

В начале четвертого в расположении полка появились два всадника. Один из них нес лампу, которой освещал путь к вершине холма.

— Кто вы? — прокричал второй.

— Легион Фалконера, — отозвался Адам.

— Легион Фалконера? Боже! Так теперь с нами Легион? Чертовы Янки могут спокойно сдаваться, — говорящий был низеньким лысеющим мужчиной с пронзительными черными глазами-пуговками, которые сердито смотрели с немытого лица поверх грязных темных усов и всклокоченной бороды лопатой.

Он соскользнул с седла и вступил в полосу света, отбрасываемую костром, выставив на обозрение свои невероятно худые ноги, согнутые, как острые створки моллюска, которые совсем не сочетались с его большим животом и широким мускулистым торсом.

— Кто здесь главный? — спросил незнакомец.

— Мой отец, — ответил Адам, — полковник Фалконер, — он указал на палатку отца.

— Фалконер! — незнакомец повернулся к палатке. На нем была потрепанная форма Конфедерации, в руке он держал коричневую фетровую шляпу, такую потертую и грязную, что ее с презрением отверг бы даже кроппер .

— Я здесь! — палатка полковника освещалась фонарями, которые отбрасывали гротескные тени всякий раз, когда он проходил перед ними. — Кто это?

— Эванс. Полковник Натан Эванс, — не дожидаясь приглашения, он раздвинул полог палатки Фалконера.

— Я слышал, вчера ночью сюда прибыли войска, и подумал, что стоит поприветствовать вас. У меня полубригада чуть выше, у каменного моста, и если эти засранцы-янки решат пойти по Уоррентон-Пайк, то тогда между Эйбом Линкольном и орлеанскими шлюхами не будет никого кроме нас. Это кофе или виски, Фалконер?

— Кофе, — полковник был сдержан, видимо, недовольный бестактной фамильярностью Эванса.

— Виски у меня с собой, но сперва я хлебну кофе, премного благодарен, полковник.

Старбак наблюдал, как тень Эванса пила кофе полковника.

— Чего я от вас хочу, Фалконер, — потребовал Эванс, когда кофе был выпит, — так это чтоб вы передвинули своих ребят вниз по дороге, а затем вверх к деревянному мосту, вот сюда, — очевидно, он раскрыл карту, которую разложил на постели Фалконера.

— Поблизости от моста куча бревен, и я думаю, если вы будете держать своих ребят в укрытии, тогда эти сукины дети янки даже не узнают, что вы там. Конечно, в итоге мы можем оказаться так же бесполезны, как пара яиц у священника-скопца, но, может, и нет.

Штабной офицер Эванса закурил сигару и бросил беглый взгляд на Адама и Старбака. Таддеус Бёрд, Итан Ридли и по крайней мере еще с десяток солдат открыто прислушивались к разговору в палатке.

— Я не понимаю, — сказал Фалконер.