И тогда северяне открыли огонь.

На секунду всё летнее небо, весь небесный свод, наполнился свистом пуль и воплями мятежников, которые сделали паузу перед тем, как снова ринуться вперед, только на сей раз в этих криках зазвучали более пронзительные нотки. Люди начали падать. Солдат откидывало назад под ударами пуль, которые могли бы свалить и мула. Некоторые пытались нетвердой походкой продолжать движение. Трава обагрилась свежей кровью.

Старбак услышал какое-то щелканье и понял, что это звук ударяющихся о ножи и винтовки пуль. Натиск южан замедлился, казалось, люди с трудом пробивают себе путь, будто воздух вдруг сгустился, как патока, в которой стройные ряды полков мятежников распались, превратившись в рассеянные по полю группки. Они останавливались, стреляли и снова шли вперед, но медленно и неуверенно.

Со стороны федералистов последовал еще один залп, и ряды атакующих потеряли еще больше людей. Майор Бёрд приказывал солдатам атаковать, бежать, чтобы исполнить свой долг в этом сражении, но Легион был оглушен жестокостью ответного огня северян и подавлен огневой мощью их пушек, чьи снаряды разрывались, пылали и свистели над их головами. Гаубичные снаряды сверкали, как молнии, каждый извергал высоко в воздух комья красной земли.

Адам находился в десяти шагах перед одиннадцатой ротой. Он медленно шел вперед, явно не боясь опасности. Сержант призывал его вернуться, но Адам, который теперь опустил револьвер, проигнорировал его.

— Вперед! Вперед! кричал майор Бёрд. До сих пор не обагрился кровью ни один нож или штык, но солдаты не могли больше идти. Они молча отпрянули, а северяне издали триумфальный вопль, и этот звук, похоже, подстегнул отступление мятежников, перешедших на неровный бег. Конфедераты пока не ударились в панику, но были уже близки к ней.

— Нет! — лицо майора Бёрда, пытавшегося заставить солдат снова пойти в атаку лишь личным примером, побагровело.

— Майор! — Старбаку пришлось кричать, чтобы Бёрд его услышал. — Оглянитесь налево! Налево!

Свежий полк северян приближался к левому флангу Легиона и теперь угрожал обойти виргинцев с незащищенного фланга. Новая атака не только бы отразила неудавшуюся штыковую, но и отрезала бы им путь к лесу. Оборону Эванса обошли с флангов и в конце концов разгромили.

— Чёрт! — Бёрд уставился на эту новую угрозу. Его ругательство звучало совершенно неубедительно, как у человека, не привыкшего сквернословить. — Старшина! Заберите знамена! — Бёрд отдал приказ, но сам не отступил.

— Вернитесь, сэр, прошу вас! Вернитесь! — Старбак потянул майора Бёрда за рукав, и на сей раз тот начал отходить. В воздухе визжали пули, а Бёрд и Старбак, шатаясь, пошли обратно, защищенные от стрелков северян завесой дыма, мешающей прицелиться.

Не отступил только Адам. Он призывал своих солдат идти за ним, крича, что опасности нет, что им лишь нужно пробиться к противоположному краю луга, но одиннадцатая рота заметила, что вся шеренга конфедератов отступает, и тоже повернула назад.

Адам остановился и повернулся к ним, приказывая наступать, но потом покачнулся и чуть не выронил револьвер. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не издал ни звука. Ему удалось сохранить равновесие и потом очень медленно и осторожно, словно пьяный, изображающий трезвого, он вложил револьвер в кобуру. Затем со странно озадаченным выражением лица он упал на колени.

— Вот же глупый ублюдок, — сержант Траслоу заметил, что Адам упал, и побежал к нему, прямо на приближающихся северян. Остатки Легиона поспешили назад, под прикрытие леса. Атака южан полностью провалилась, и северяне разразились громкой бранью в их сторону.